Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Отец Ляйбер отчетливо помнит и то, что встречи были перенесены в другое место, и тревогу Ледочовского, однако не может утверждать, что эти события были как–то связаны между собой [69].

Скорее всего, те проявления волнения и возбуждения руководителя иезуитов, свидетелями которых стали окружающие, произошли позднее, но вызваны они были именно сообщениями о контактах и вызревали с того момента, как Ледочовский впервые о них услышал [70].

Можно назвать и других свидетелей ватиканских контактов. Аббат знаменитого бенедиктинского монастыря в Меттене Корбиниан Гофмейстер в течение многих лет был другом Мюллера и еще до войны часто ездил вместе с ним по церковным делам в соседние с Германией страны, в том числе и в Рим. Через новых друзей Мюллера в абвере Гофмейстер получил статус секретного информатора военной разведки, что значительно облегчило ему выезд за рубеж. О том, что он с самого начала был полностью осведомлен о характере и целях поездок Мюллера в Рим, имеется свидетельство Августина Майера, который в 1966 году сменил его на посту аббата Меттена. В начале осени 1939 года отец Майер был назначен профессором Бенедиктинского университета Сан–Анселмо в Риме. 3 октября он направлялся к месту своего нового назначения в сопровождении аббата Гофмейстера, который ехал вместе с ним до Инсбрука, где у него были какие–то дела. Они остановились в Мюнхене, откуда аббат позвонил Мюллеру домой, и они долго разговаривали; затем Майер и Гофмейстер вновь встретились на вокзале. В поезде более молодой из двух священнослужителей – Майер – был в самом подавленном настроении и совсем пал духом; он понимал, что, пока идет война, он не сможет вновь увидеть свою семью, поскольку если он вернется в Германию, то назад его уже не выпустят. Аббат участливо постарался успокоить его и посоветовал не падать духом: к Рождеству, сказал он, война закончится и Майер сможет вернуться домой – сейчас в Германии готовится крупный военный заговор, в результате которого страна будет избавлена от диктатора и будет заключен мир [71].

Эта важная информация проливает дополнительный свет на сроки контактов, которые имел Мюллер в Риме. Становится очевидным, что к этому времени Мюллер не только уже получил все необходимые инструкции от Остера, но и провел первые встречи в Риме, в результате которых папа дал заверения в своей готовности выступить в качестве посредника, а это усилило надежды оппозиции на то, что удастся успешно организовать и осуществить заговор, сорвав, таким образом, наступление на Западе, которое планировалось на конец осени 1939 года.

И вновь аббат Гофмейстер часто совершал вместе с Мюллером поездки в Рим, где Гофмейстер и Майер часто присутствовали при встречах и долгих беседах Мюллера с Каасом, Ляйбером, Шёнхоффером и другими. Таким образом, Гофмейстер узнал о существовании связи между планами свержения нацистского режима и теми переговорами о мире, которые в какой–то форме осуществлялись через Ватикан [72].

Еще одним человеком, знавшим в общих чертах о контактах с Ватиканом в силу того, что имел тесные отношения с Мюллером, был монсеньор Нехауслер; правда, он никогда не пытался подробно выяснить, по каким делам его друг посещает Вечный город.

А на другом «участке фронта» – в Берлине, на Тирпиц–Уфер, законспирированная оппозиционная группа Остера держала в строжайшем секрете все, что было связано с поездками Мюллера в Рим; другие оппозиционные группы практически ничего об этом не знали, за редким исключением, – в частности, это касалось небольшой, глубоко законспирированной группы Гроскурта в Цоссене, членство в которой было жестко ограниченным, а все члены тщательно проверены. В то же время Бек полностью был в курсе происходящего, ему регулярно сообщали все, что заслуживало внимания. Инструкции для Мюллера, проекты которых составляли Остер и Донаньи, обязательно согласовывались с ним, перед тем как выработать окончательный вариант [73].

Как ранее отмечалось, часть сообщений Мюллера была специально выделена для прочтения Беком; эти материалы, а также свои письменные комментарии по поводу устных сообщений Мюллера Донаньи привозил Беку домой.

Как и при любых видах подпольной деятельности, «шпионские страсти» в духе «рыцарей плаща и кинжала» имели место и здесь. Слишком большое количество людей было чересчур хорошо информировано о происходящем; в результате все это не могло не дойти до ушей Рейнхарда Гейдриха и его присных. Непосредственно о самом Мюллере в этих сферах знали уже давно. Еще в 1936 году Гейдрих высказывал мнение, что Мюллер является глубоко внедренным и тщательно законспирированным агентом Ватикана. И в то время, и позднее шеф СД настаивал на том, что «этот баварец является замаскированным иезуитом» и что Ватикан дал ему специальную «индульгенцию», позволив «для маскировки» обзавестись семьей, чтобы тот мог осуществлять активную деятельность по защите интересов церкви в Германии [74].

Гейдрих, следивший за деятельностью абвера с понятной завистью и настороженностью, почти наверняка уже тогда плел интриги с целью ликвидации военной разведки и присвоения ее функций; поэтому он отрядил целую армию агентов, чтобы следить за каждым шагом Мюллера в Риме.

Наибольшей помехой для деятельности Мюллера в Риме на тот момент был Герман Келлер [75].

Келлер был одним из самых заметных монахов, служивших в знаменитом бенедиктинском аббатстве в Бюроне. По общему мнению, он обладал выдающимся умом, однако был крайне нетерпеливым, сумасбродным и тщеславным [76].

Келлер проявил свое тщеславие и стремление непременно выдвинуться, когда попытался убрать со своего пути того, кому он непосредственно подчинялся, – архиепископа Рафаэла Волсера. В середине 30–х годов в отношении аббатства велось расследование в связи с нарушением правил валютных операций. В то время, когда архиепископ находился в Италии, в Бюрон пришла информация, что обвинения выдвинуты против него лично. По утверждению Келлера, эта информация была получена от нунция Орсениго, который посоветовал, чтобы Волсер некоторое время не возвращался в Германию. После прошедшего в аббатстве обсуждения этого вопроса, в котором Келлер принял самое активное участие, было решено направить Келлера в Италию, чтобы предупредить архиепископа о подозрениях в его адрес. Архиепископ решил дождаться рекомендации синьората (так назывался совет аббатства). По возвращении Келлера в Бюрон состоялось заседание совета и было принято решение рекомендовать архиепископу не возвращаться в Германию, а остаться пока в Швейцарии и вернуться тогда, когда для этого сложится более подходящая обстановка. Одновременно в ходе этих событий Келлер был назначен настоятелем аббатства, официально став там вторым человеком, а фактически – руководителем, в связи с отсутствием архиепископа.