Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Ситуация складывалась явно угрожающая. Для ее прояснения Донаньи вызвал Келлера на Тирпиц–Уфер, якобы для того, чтобы прояснить, по приказу Канариса, некоторые вопросы его доклада, представленного в управление военной разведки в Штутгарте. В ходе состоявшейся беседы, как сообщил потом Донаньи Мюллеру, Келлеру было предложено рассказать о беседе с Гейдрихом, в конце которой, как выяснилось, шеф СД заявил, что теперь арест Мюллера – это вопрос нескольких дней.

Над оппозицией нависла угроза общего кризиса, могущего иметь для нее непоправимые последствия.

Как это часто бывало, в момент, когда тучи сгустились и гроза казалась неизбежной, явился ангел–хранитель, который разрядил ситуацию и спас всех от нависшей угрозы. Таким ангелом–хранителем оказался Канарис. Мюллер был очень удивлен и озадачен, когда Канарис вызвал его к себе и попросил написать короткую докладную записку о том, что, как он выяснил в Ватикане, «незадолго до начала войны» в Германии планировался военный переворот для того, чтобы предотвратить военный конфликт. Канарис попросил не упоминать имя Бека, но упомянуть Фрича, который погиб во время польской кампании, и, соответственно, подобное упоминание уже не могло нанести ему никакого ущерба. Также Канарис попросил Мюллера упомянуть в докладной и имя Рейхенау. Когда Мюллер пытался протестовать, говоря, что имя Рейхенау ни разу не было упомянуто ни в одной из бесед, Канарис ответил, чтобы тот не беспокоился по этому поводу и что у него есть свои основания просить Мюллера упомянуть имя Рейхенау в своей докладной. Встретившись с адмиралом в следующий раз, Мюллер, счастливый оттого, что по–прежнему на свободе, не смог сдержать свое любопытство и поинтересовался, что произошло с его «докладной». Канарис с удовольствием рассказал ему, что он пошел с этой докладной прямо к Гитлеру, преподнеся ее как «донесение от особо надежного агента в Ватикане». Когда фюрер, просматривая докладную, увидел в ней имя Рейхенау, он швырнул бумагу на стол и сказал: «Полная чушь». Канарис тут же пошел с этим комментарием, который был для него как боеприпас, к Гейдриху домой, благо тот жил неподалеку. «Вы только представьте себе! – сказал он Гейдриху. – Я показал фюреру крайне важное донесение моего самого надежного агента в Ватикане Йозефа Мюллера о планах военного переворота. Фюрер прочитал это донесение, а потом швырнул его на стол со словами: «Полная чушь!» [84]

Угроза была, таким образом, отведена. Однако «челюсти Гейдриха» всего лишь на время немного разжались; в долгосрочных планах шефа СД в отношении абвера и лично Канариса ничего не изменилось: он по–прежнему подозревал сотрудников абвера в заговоре и стремился, воспользовавшись моментом, прибрать к рукам функции военной разведки. Эта опасная ситуация имела и ряд других последствий. Вероятно, в силу того, что либо Этшейт, либо Келлер, находясь в Швейцарии, в ходе контактов с другими наговорили много лишнего, или же по каким–то иным причинам, в начале 1940 года в одной из швейцарских газет появилась статья, в которой говорилось, что ряд генералов, среди которых были названы Гальдер, Витцлебен и некоторые другие, вскоре предпримут попытку свергнуть Гитлера.

Было очевидно, что следует срочно принять дополнительные меры предосторожности. В течение нескольких недель Мюллер не появлялся в Риме. Курировать связь Мюллера с мюнхенским управлением абвера было поручено руководителю Первого отдела военной разведки полковнику Пикен–броку, который вызывал меньшие подозрения у Гейдриха, нежели Остер и Донаньи. Были предприняты меры к тому, чтобы задержать Келлера в Германии, для чего ему были даны соответствующие поручения по линии управления военной разведки в Штутгарте. Однако неугомонный дух бывшего настоятеля бюронского аббатства было не так–то легко укротить. Хотя он теперь и не мог сам поехать в Рим, поскольку был вынужден заниматься полученными поручениями, он направил туда другого бенедиктинца – Дамаскаса Зёрингера. В Риме тот должен был связаться с третьим представителем бенедиктинского ордена – братом Анселем Штольцем, профессором университета в Сан–Анселмо. Вновь, как и прежде, Келлер утверждал, что цель всех этих усилий состояла лишь в выяснении того, что именно Мюллер говорил в Риме касательно Келлера. С этой целью Зёрингер должен был выйти на отца Ляйбера. Однако, если это и являлось действительной целью Зёрингера, он предпочел добиваться ее весьма окольными путями, попытавшись, ничуть не постеснявшись, выудить информацию из сестры Паскулины Лехнерт, сестры–хозяйки личных покоев папы. От нее Зёрингер надеялся получить подтверждение того, что Мюллер бывал в них, как о том писал Келлер в докладной, направленной в СД. Зёрингер вынудил свою сестру, монахиню в одном из бенедиктинских женских монастырей, расположенных в Швейцарии, написать письмо сестре Паскулине, в котором как бы между прочим поинтересоваться ходящими слухами о том, что Мюллер очень близок к папе и неоднократно посещал его личные покои. Сестра Паскулина ответила, что она не следит за тем, кто приходит к папе в гости, и ничего не может сообщить по этому поводу.

Келлер подключил и другие теневые фигуры из разведывательной сети в Риме, например Габриэля Ашера, который имел еврейские корни, жил в католическом сиротском приюте и имел связи в церковной среде, в частности с католическим епископом Швеции Эрихом Мюллером, который ранее служил в мюнхенской епархии. Для того чтобы выставить себя антинацистом, Ашер представлялся как еврейский эмигрант, вынужденный покинуть Германию. Он сумел добиться того, чтобы через Ансельма Штольца быть представленным Каасу, который, как подозревал Келлер – в силу того, что Мюллер с ним постоянно встречался, – и являлся главным каналом связи с папой. Однако Каас был предупрежден обо всем Мюллером и в любом случае не собирался становиться легкой добычей нацистских агентов [85].

К середине зимы 1939/40 года Келлер, который благодаря своему умению убеждать сумел сплести клубок интриг и создать атмосферу недоверия к аббату Гофмейстеру в его собственном аббатстве в Меттене, в значительной степени освободился от опеки абвера, и, ослабив поводок и выскользнув из–под контроля военной разведки, стал регулярно появляться в Риме. По его словам, он совершал поездки в Рим по заданию штутгартского управления абвера для того, чтобы установить там соответствующие контакты и подготовить, таким образом, основу для будущей деятельности, однако обнаружил, что все двери в Вечном городе для него закрыты. Время от времени Мюллер и аббат Гофмейстер могли видеть Келлера в знаменитой забегаловке Бирьера [86].

Чего Келлер не мог предположить, так это того, что содержание всех его донесений в СД будет сообщаться Небе Остеру, а тот, в свою очередь, сообщит об этом тому, кто зачастую и был главным фигурантом этих донесений, то есть Мюллеру. Неуемная активность Келлера, который подчас терял бдительность и не проявлял достаточной осторожности, в конечном итоге позволила его противникам в абвере, о которых он и не подозревал, нанести ему ответный удар. Для того чтобы произвести впечатление на собеседника, Келлер слишком часто хвастался тем, что является агентом абвера. Этим он и подставился. Канарис использовал это в качестве аргумента для того, чтобы уволить Келлера, то есть разорвать отношения с ним по линии военной разведки и, соответственно, его контакты с управлением абвера в Штутгарте. При этом Канарис настаивал перед Гейдрихом, чтобы Келлер в качестве агента СД был направлен в любое место, за исключением Рима. В конце концов была достигнута договоренность, что Келлер будет направлен в Париж, который к тому времени уже был захвачен немцами. Как говорил сам Келлер, хотя его никто официально об этом не информировал, абвер передал его СД.