Адам Улам - Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года

Поначалу предусматривалось, что одной из самых серьезных санкций ВЧК будет лишение виновных продовольственных карточек. Но вскоре Ленин настоял, чтобы «спекулянтов и контрреволюционеров расстреливали на месте». Предполагалось, что в период перемирия с Германией немцы потребуют освобождения прибалтийских помещиков, задержанных большевиками, поэтому было принято решение расстрелять их. Однако Комиссариат юстиции и левые эсеры решительно воспротивились столь варварскому решению. [343]

Это была первая заявка на «классовый террор, то есть уничтожение людей не за реальные или предполагаемые заговоры, а просто за их классовое происхождение».

Коммунисты превозносили Дзержинского за поддержание железной дисциплины в ВЧК, за честность и неподкупность его сотрудников. К моменту переезда правительства в Москву ВЧК насчитывала уже 120 человек. «Москвичи плохо приняли ВЧК» [344], – жаловался Петерс.

Он перечисляет некоторые «незначительные» инциденты, которые привели к недоразумениям. Зайдя в бар, чекисты услышали критику в адрес советской власти. Они достали револьверы и застрелили семерых «хулиганов». Враги народа были повсюду. Во время циркового представления клоун Бим-Бом пошутил над большевиками. Опять в ход пошли револьверы, и были убиты несколько зрителей (Петерс соглашается, что им следовало подождать и арестовать клоуна после спектакля). «В общем, – грустно добавляет Петерс, – за первый год ВЧК расстреляла недостаточное количество людей: мы еще были неопытны». За первый год, по официальным данным, было приведено в исполнение 6300 приговоров. За участие в контрреволюционных организациях – 1637; за участие в беспорядках – 2431; за подстрекательство к беспорядкам – 396; за дезертирство – 39(!) и так далее. [345]

19 ноября 1917 года Ленин объявил: «Мы не применяем террор, как это делали французские революционеры, которые гильотинировали безоружных людей, и я надеюсь, не будем».

Только неисправимые идеалисты могли обсуждать необходимость существования подобной организации в революционный период. Конечно, число жертв ВЧК значительно меньше, чем было убито с обеих сторон во время Гражданской войны, не говоря уже о массовых убийствах гражданского населения и Красной, и Белой армиями. Но речь идет о стиле работы ВЧК, который оставил неизгладимый след на советской системе. Террор как средство достижения и сохранения власти превратился в управленческий прием, который использовался в борьбе с бюрократизмом, в случае неэффективности труда и так далее. ВЧК, несмотря на невероятные беспорядки первых дней, с помощью принуждения установила «настоящую» дисциплину. Ленин поддался соблазну. «Стреляйте», «угрожайте расстрелом», – дает он рецепты для решения самых незначительных административных проблем. Плохая телефонная связь? В телеграмме Сталину Ленин советует: «Пригрозите расстрелом идиоту, который отвечает за телефонную связь». [346]

Ленин предложил приговорить издателя, напечатавшего книгу без индексов, к шестимесячному заключению. его возмутило поведение Зиновьева, который был против немотивированного террора в отношении бывшего среднего класса. «Я возражаю, – пишет он Зиновьеву, – чтобы мы вмешивались в абсолютно правильную революционную инициативу масс». [347]

Возрождение армии и милиции привело к увеличению разногласий между большевиками и их бывшими союзниками, левыми эсерами и анархистами. Советское государство больше не нуждалось в анархистах. К тому же многие приверженцы философии князя Кропоткина теперь стали обыкновенными бандитами. [348]

В апреле 1918 года ВЧК разгромила анархистский центр в Москве. Робинсу и Локкарту показали дома, где анархисты якобы предавались разврату, пока в дело не вмешались чекисты. Однако в газетах появились критические замечания: «До сегодняшнего дня большевики заигрывали со своими «левыми» друзьями… Понятна терпимость большевиков к анархистам: они были способны захватывать дома и доставать оружие». [349]

Газета анархистов взорвалась угрозами: «Вы каины… Ленин воздвиг свой октябрьский трон на наших костях… наш Октябрь еще впереди…» Превосходный повод, чтобы заставить большевиков от слов перейти к делу. Красная армия и ВЧК решили доказать, что никаких будущих «октябрей» не будет.

Не так просто оказалось свести счеты с левыми эсерами. Никто не мог утверждать, что наследники народнических традиций – обыкновенные хулиганы и бандиты. В июле – августе развернулась драма, закончившаяся исчезновением левого крыла некогда влиятельной партии, продолжавшей сохранять преданность русскому крестьянству.

Левые эсеры оказались невыносимыми союзниками. Они решительно противились доводам Ленина в отношении необходимости мира, а после заключения мирного договора их представители (без сомнения, Ленин вздохнул с облегчением) вышли из Совнаркома. Но некое подобие сотрудничества сохранялось между партиями эсеров и большевиков. Самое удивительное, что левым эсерам было позволено остаться в ВЧК; один из них был заместителем Дзержинского.

Мало того что левые эсеры энергично возражали против политики большевиков, направленной на укрепление государства (введение смертной казни, обращение к специалистам с просьбой вернуться в промышленность и в армию и т. п.), они продолжили агитационную работу против мира с Германией. Левые эсеры встретили приезд германского дипломата, графа Мирбаха, оскорбительными намеками на то, что якобы теперь он станет губернатором России и Ленин будет выполнять его приказы. Левые социалисты смогли вывести из себя не только большевиков, но даже историков. Они жаловались, что коммунисты ограничивают свободу, однако поддержали их решение о роспуске Учредительного собрания. Они оплакивали решение о введении смертной казни, но их люди по-прежнему оставались в ВЧК. Они были против войны, но настаивали на разрыве отношений с Германией. Лидер левых эсеров, тридцатидвухлетняя Мария Спиридонова являлась воплощением недееспособности партии как политической организации. В 1906 году она убила царского чиновника, губернатора Луженовского; после ареста подверглась пыткам и была изнасилована. Теперь эта истеричная женщина определяла политику своей партии. Весной в ряде провинциальных городов левые эсеры, объединив усилия, свергли большевистское руководство местных Советов. Главную атаку на большевиков было решено провести в период заседания V Всероссийского съезда Советов, назначенного на июль 1918 года. Левые эсеры оказались в меньшинстве, но они знали помимо парламентских голосований и дебатов иные способы политической войны.

Итак, 24 июня 1918 года на заседании ЦК эсеров было принято решение об убийстве графа Мирбаха. [350]