Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

На заседании, состоявшемся на следующий день, 5-го, и Черчилль, и Рузвельт выступили за предоставление Франции зоны оккупации. Премьер-министр заявил, что это очень важно для Британии. Франция не только ближайший сосед Германии на Западе, но и единственный сильный союзник, на которого может рассчитывать Британия. Она должна стоять на страже слева от Германии, чтобы призрак Германии больше не возник перед британскими портами в Ла-Манше. Рузвельт, продолжил он, ясно дал понять, что Британии не следует рассчитывать на американские силы, остающиеся в Европе на неопределенное время. На это президент ответил, что «он не уверен, что американские войска останутся в Европе дольше, чем на два года… Он чувствует, что сможет добиться поддержки конгрессом и всей страной любых разумных мер, которые будут гарантировать будущий мир, но не уверен, что это распространится на сохранение в Европе значительных американских сил».

Следует заметить, что на более позднем заседании конференции. в другой связи, президент внес поправку в свое заявление. Он объяснил, что сделал это заявление, учитывая сиюминутные настроения американцев. Но если будет создана международная организация в духе Думбартон-Окс, американский народ с гораздо большей готовностью примет участие в международной деятельности.

Сталин почти до конца конференции продолжал сопротивляться выделению Франции зоны оккупации. Он считал, что, если ей будет выделена зона, будет сложно отказать в этом другим странам, которые внесли больший вклад в достижение победы и больше пострадали от немецкого нашествия. Но, объяснил он, по-настоящему его беспокоит не выделение Франции зоны, а связанное с этим предложение предоставить Франции место в Контрольном совете. Дело в том, предполагал он, что из-за этого совету будет труднее вести свои дела; у Франции появятся свои интересы, и она захочет заключать сделки в свою пользу. Поэтому он предложил согласиться выделить Франции зону, но не вводить ее в состав Контрольного совета.

Рузвельт охотно поддержал это предложение. Но Черчилль и Идеи утверждали, что оно не принесет желаемого эффекта и Франция может доставить больше неприятностей, не будучи членом совета. А в конце Рузвельт передумал. На последнем пленарном заседании он заявил об этом, объяснив, что, если Франции предоставить и зону. и место в совете, будет легче заставить де Голля признать другие соглашения, достигнутые в Ялте, например, присоединиться к декларации об освобожденной Европе. Сталин, и так получив очень многое из того, чего он хотел в отношении Польши, уступил.

Были подготовлены совместные сообщения, информирующие де Голля о предоставлении Франции равной доли в оккупации и контроле над Германией. Он остался доволен и, вероятно, несколько успокоился. Дело в том, что генерал был огорчен тем, что его не пригласили принять участие в Ялтинской конференции, оскорбив тем самым достоинство Франции и не приняв во внимание ее интересы. Чтобы показать свое негодование, он не ответил на приглашение президента встретиться с ним в Алжире после окончания Ялтинской конференции.

Округ Большого Берлина находился почти в центре советской зоны оккупации. Согласно тексту соглашения о механизме контроля, управление в нем должна была осуществлять совместная комендатура, состоявшая из комендантов, назначенных командующими зон. Чтобы работать в Берлине, американцам, британцам и французам требовался бы беспрепятственный проезд в город из их зон через советскую зону. Но, как уже было сказано ранее, Военный департамент (или, вернее, одно из его отделений) не счел необходимым определить пути доступа в Берлин в протоколе о зонах оккупации. По его мнению, это лучше могли сделать командующие зонами, когда появятся сведения о состоянии шоссейных и железных дорог. Вопрос повис в воздухе.

В Ялте составители планов из Объединенного комитета начальников штабов рекомендовали направить британскому и советскому генеральным штабам следующие меморандумы:

«Войска Соединенных Штатов в Берлине и некоторых других местах будут изолированы от основных американских зон оккупации территориями, занятыми другими войсками. Понадобится регулярный транзит через эти территории по автомобильным трассам, воздуху и железной дороге. Начальники штабов Соединенных Штатов предлагают принять в качестве основного принципа свободу транзита для каждой нации, части зон которых находятся внутри чужих зон оккупации, и войск, оккупирующих Берлин и такие же изолированные регионы. Детали предлагается отработать командующим зонами».

Объединенный комитет начальников штабов обсудил возможность принятия подобного решения со своими британскими и советскими коллегами как временной военной меры до заключения основного соглашения по транзиту в Европейском консультативном комитете. Британцы немедленно согласились с этим предложением. но советский штаб тянул с ответом. Вопрос остался нерешенным.

Это неполный отчет о том, что случилось в Ялте и в месяцы между Ялтой и взятием Берлина. Но это все, что я смог почерпнуть из открытых отчетов без интенсивного исследования и консультаций.

После переполоха, который наделал план Моргентау, Рузвельт и Черчилль охотно предоставили времени успокоить страсти, прежде чем снова попытаться решить, как распорядиться экономикой и всем существованием Германии. В Ялте тройка пыталась выработать общую политику, с тем чтобы проводить ее во всей Германии.

Они договорились, что немцам надо позволить самим заботиться о себе. С ними не следовало обращаться как с подопечными; оккупационные власти не должны чувствовать себя обязанными обеспечить уровень жизни выше, чем в военное время, и необходимый для предупреждения болезней и беспорядков. Все согласились, что будет справедливо, если немцы ограничатся таким же уровнем жизни, что и у других европейских народов, которым они принесли столько страданий. Но британцы были больше других заинтересованы в сохранении немецкой экономики, которая вскоре дала бы немцам возможность обеспечить себе более высокий уровень жизни. Русские были готовы рассматривать вопросы немецкой экономики не с точки зрения обеспечения благосостояния немецкого народа, а с позиции обязательной выплаты репараций и лишения Германии способности в будущем вести войны.

Отвергнув решительный план Моргентау, американское правительство по-прежнему считало, что контроль следует использовать для того, чтобы сократить объем многих отраслей немецкой промышленности, а некоторых, таких, например, как производство синтетического масла и резины, и вовсе прекратить. Британское правительство, на которое, ввиду расположения британской зоны оккупации, ложилась основная ответственность за проведение этой политики, находилось в замешательстве. Оно колебалось из тех же соображений, что и американское правительство, кроме того, на повестку дня выходил вопрос о безработице. Оно также боялось реакции других европейских стран, которым понадобится немецкая продукция. Советское правительство готово было без угрызений совести уничтожить некоторые или все отрасли немецкой тяжелой промышленности. Его, конечно, не пугала возможность того, что, если немцы останутся без промышленного фундамента, страна легче найдет общий язык с коммунистическим режимом на Востоке. Но было решено сохранить объем тех отраслей, продукция которых понадобится для восстановления народного хозяйства России.