Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

В конечном счете, не было сделано ни одной попытки определить приемлемый уровень немецкой промышленности и какие отрасли или разделы надо запретить. Вот что было сказано в окончательном отчете конференции: «Мы полны решимости… уничтожить или контролировать всю немецкую промышленность, которая может быть использована для военного производства».

Теперь все интересы были сосредоточены на репарациях, которые следует получить от Германии. И здесь выявилось различное отношение к ним со стороны союзников. Американское правительство не требовало никаких репараций, кроме удержания немецких активов в банках Соединенных Штатов и, возможно, поставок некоторого сырья. Британское правительство требовало и надеялось получить кое-какое немецкое оборудование и немецкие товары. которые позволят Британии быстрее ликвидировать ущерб, нанесенный войной. Но оно было готово согласовывать свои потребности с высшими политическими соображениями. Советское правительство добивалось очень больших репараций. Оно не только хотело, но и твердо решило их получить и готово было использовать для этой цели любые меры давления. Но даже и тогда – и это неоднократно подчеркивалось – все, что можно получить от Германии, никоим образом не возместит ущерба, который Германия нанесла Советскому Союзу и его народу.

Все согласились, что вопрос нуждается в более специальном и детальном изучении, чем могла позволить короткая встреча в Ялте. Было решено поручить это Комиссии по репарациям, которая в самое ближайшее время начнет работать в Москве. Поэтому соглашение, выпущенное в Ялте, касалось только определения принципов работы этой комиссии.

Советское правительство взяло инициативу в свои руки. Оно предложило потребовать от Германии репараций не только деньгами, но и натурой – трудовой повинностью, которую должны будут нести немцы. Отчасти оплата может быть осуществлена путем изъятия у Германии и передачи странам-реципиентам фабрик, техники, кораблей, железнодорожного оборудования, электростанций и тому подобного. Все это должно быть выбрано с учетом следующих целей: а) уничтожение всех отраслей промышленности, продукция которых может быть использована в военных целях; и б) сокращения в пять раз объема остальных отраслей немецкой тяжелой промышленности. Эти манипуляции должны были быть выполнены в течение двух лет после окончания войны. Остальные выплаты по репарациям должны были быть осуществлены в течение десяти лет путем поставок товаров, производящихся ныне в Германии. С целью гарантий, что эти товары производятся и поставляются, план, предложенный Советским Союзом, предусматривал англо-советско-американский контроль над немецкой экономикой и непосредственно над предприятиями, работающими на репарации.

Советское правительство предложило установить общую сумму репараций, требуемую в двух формах, в двадцать биллионов долларов, из которых половина должна достаться Советскому Союзу. Кроме того, оно заявило, что потребует труда и услуг немцев по перевозкам оборудования в Советский Союз для восстановления разрушенных регионов. Черчилль и Иден возражали, ссылаясь на то, что это огромная сумма, которую невозможно собрать. Они заявили, что, если так сильно сократить немецкую промышленность, это повлечет за собой нищету, а возможно, и голод. Они предупреждали, что, если план Советского Союза будет претворен в жизнь, Соединенным Штатам и Великобритании снова, как и после прошлой войны, придется обеспечивать немцам средства к существованию; по сути, это будет означать, что другие страны будут выплачивать Советскому Союзу репарации за Германию. Фактически они настаивали, чтобы в Ялте не принималось никакого решения о полной сумме репараций, а также о сокращении сроков выплаты.

В заключительной дискуссии по этому вопросу (на седьмом и последнем пленарном заседании конференции) Молотов и Майский не смогли преодолеть сопротивления британцев, и в спор вступил сам Сталин. Он утверждал, что немцы могут выплатить все, что требует Советский Союз, сохранив свой уровень жизни не ниже, чем в странах, расположенных к востоку от них. Этот вывод поддерживала впечатляющая статистика, предварительно представленная Майским. В отличие от метода сбора репараций, принятого в конце прошлой войны, советский план не будет включать затруднительных денежных перечислений. Советское правительство, что бы ни делали другие, будет получать свою долю напрямую. Его подозрение, что Британия на самом деле хочет, чтобы после войны Германия осталась сильной, вероятно возбужденное ее прохладным отношением к расчленению страны, о чем мы еще упомянем впереди, выразилось в саркастическом замечании, что если британцы считают, что русские вообще не должны получить репараций. то лучше заявить об этом откровенно.

Сталин продолжал настаивать, чтобы конференция решила, что московская комиссия должна определить сумму и принять во внимание американо-советское предложение о сумме репараций в двадцать биллионов долларов, из которых пятьдесят процентов достанется Советскому Союзу. Или, как советский лидер немного позже выразился во время дискуссии, «…они подготовили только условную цифру, которую надлежит взять за основу при обсуждении, а комиссия в Москве может ее уменьшить или увеличить». Записки Болена зафиксировали, что в заявлении Сталина содержался еще более сильный намек на то, что вопрос о сумме действительно оставался открытым: «Московской комиссии по репарациям дано задание обсудить сумму, положенную к выплате. Мы представляем на рассмотрение комиссии наши цифры, а Вы Ваши (Черчиллю)».

Трудно сказать, было ли оправдано называть это американо-советским предложением, потому что комментарии американцев по этому вопросу все время менялись. Когда оно впервые обсуждалось министрами иностранных дел, двусмысленные замечания Стеттиниуса, казалось, подразумевали принятие идей Советского Союза. Но перед лицом этих противоречивых аргументов Рузвельт на последнем заседании предложил оставить этот вопрос для рассмотрения комиссией в Москве. Затем, когда Сталин усомнился, означает ли это, что американское правительство передумало и больше не согласно с предложением Советского Союза, президент ответил полным согласием: американское правительство полностью готово обсудить сумму и принципы.

Рузвельта можно простить за приверженность нескольким мнениям одновременно. Дело в том, что после слов о возможности изменения названной суммы репараций Московской комиссией. произнесенных Сталиным, он сам пребывал в замешательстве.

В конце концов Рузвельт согласился на эту широкую формулу: возможно, потому, что полагал, что это оставляет вопрос достаточно открытым для будущего рассмотрения; а может быть, из-за записки, переданной ему Гопкинсом во время обсуждения: «Господин президент, русские настолько сдали свои позиции на этой конференции, что нам не следует ставить их на место. Пусть британцы. если хотят, не соглашаются и продолжают не соглашаться в Москве. Проще говоря, это все имеет отношение к Комиссии по репарациям, протоколы которой покажут несогласие британцев с любыми упоминаниями о 10 биллионах. Гарри».