Николай Михайлов - Над картой Родины

Кузбасс и Караганда нанесли решающий удар старой, уродливой, однобокой географии угля. Промышленности Востока, прежде всего Урала и Сибири, они дали трамплин для прыжка. Они поставили все дело индустриального подъема восточных районов на реальную, прочную основу.

И чем дальше, тем эта основа становится прочнее. В Кузбассе, в Караганде, на Урале, в Чаремхове и в других восточных угольных бассейнах в начале пятой пятилетки добывалось в два с лишним раза больше угля, чем в довоенное время. Восток дает уже почти половину всего советского угля.

Но промышленность растет не только на Востоке — она растет и на Севере. Угля потребовали заводы, суда и паровозы Архангельска, Мурманска, Котласа, а главное — Ленинграда, который не хотел зависеть от Донбасса: Донбассу и без того хватало потребителей. И вот была создана северная база — Печорский углепромышленный район.

Перед войной этот новый очаг энергетики еще только зарождался. Но тяготы войны не приостановили его роста — напротив, они его ускорили. Мешали, но оказались бессильными отдаленность, пустынность, холод.

Сильным ударом советские люди раскроили бездорожную тайгу, болотистую тундру и к самому Полярному кругу по прямой, через дебри и реки, метнули стальную стрелу рельсов. Первый поезд пришел на Воркуту в конце 1941 года.

Закладывались все новые и новые шахты. Воздвигалась теплоэлектроцентраль. Строился город.

Последний снег здесь тает только в конце июня, заморозки приходят уже в августе — три месяца на весну, лето и осень. Остальное время — зима, с северным сиянием, с морозами в сорок и пятьдесят градусов, с ураганами, мчащимися со скоростью сорок метров в секунду.

Шахты проложены в твердой, вечномерзлой земле. Весь путь угля из шахты до железнодорожного бункера идет по утепленным галереям.

Возмещая потерю Донбасса, Воркута посылала уголь на юг. Город Ленина, скованный блокадой, был согрет этим углем холодного Севера.

Нескудеющим потоком идет печорский уголь в промышленные центры страны и сейчас, в годы послевоенных пятилеток.

Донбасс, Кузбасс, Караганда, Воркута посылают свои угольные эшелоны за сотни, даже за тысячи километров. Уголь сильно загружает железные дороги: он составляет 28 процентов всех железнодорожных перевозок.

Не все эти перевозки угля неизбежны. Надо искать и разрабатывать уголь на местах. Если местным углем не всегда можно заменить донецкий или кузнецкий уголь для домен, то можно пустить его в топки, коммунистической партией поставлена задача — усилить добычу местных углей.

И она усиливается. Удельный вес Донбасса упал не только из-за роста всесоюзных угольных баз — Кузбасса и Караганды, но и потому, что шахты более мелких углеразработок поднялись по всей стране.

Хоть и недостаточно еще добываем мы местного угля, хоть и много еще у нас неосвоенных угольных залежей, но все же теперь становится все меньше областей, где не были бы созданы собственные копи.

Все больше и больше своего угля добывает Урал. Старый Кизел обновился, распространив шахты на вновь открытые окрестные месторождения, где выросли новые города: Гремячинск, Коспаш, Углеуральск и другие. И здесь дело ускорили нужды обороны: только за два последних военных года было добыто больше угля, чем за 120 лет дореволюционного существования Кизела. Под Челябинском шахтеры вскрывают новые угольные карьеры, чтобы брать уголь с поверхности ковшами могучих экскаваторов. Открытая добыча «разрезами» — новшество, все чаще применяемое: и легче и дешевле. Постоянно рождаются на Урале и новые разработки: появилась Волчанка на севере, развернулись Куюргазинские копи на юге… Если мерить дореволюционными Донбассами, то Урал создал свой «Донбасс».

И так везде. Угольную «кочегарку» в Ангрене создал Узбекистан, Грузия развивает Ткварчели и Ткибули. К западу от Днепра Украина разрабатывает бурые угли. В полосе Великой Сибирской магистрали выросли Букачача в Забайкалье, Райчихинск и Артем на Дальнем Востоке.

Ленинград получает уголь издалека — сначала почти целиком привозили из Донбасса, сейчас много привозят из Воркуты. От Донбасса — 1700 километров, от Воркуты — около 2 500… Район Ленинграда, северо-запад Русской равнины, считался бедным залежами угля. Но теперь это мнение отброшено. Здесь приближается к поверхности северный край тех угольных пластов, которые вскрыты в Подмосковном бассейне. И на северо-западе дальнепривозному углю помогает местный: кроме старых Боровичей, шахты теперь есть на Валдае, на Смоленщине.

В послевоенное время на карте угольной промышленности появляются дальневосточный Буреинский бассейн, киргизский Узген, туркменский Кугитанг, казахский Экибастуз… Лишь Черноземный центр, Белоруссия, Прибалтика, Поволжье да еще некоторые другие районы не могли обзавестись своим углем.

Самый большой из местных угольных бассейнов — Подмосковный. Это «местный» бассейн для Центра, Но «место», которое он призван питать углем, так насыщено индустрией, что значение Мосбасса, по существу, всесоюзное.

Уголь Подмосковья низкосортный. Он дает много золы и сравнительно мало тепла и потому непригоден для дальних перевозок. Но дальние перевозки ему и не нужны: совсем рядом такие крупные потребители, как электрические станции «Мосэнерго», заводы Москвы, Тулы, Подольска, Ногинска.

Рост Подмосковного бассейна поразителен. До революции за три месяца он едва добывал столько, сколько Донбасс за один день. А теперь он сам стал «подмосковным Донбассом». В дни XIX съезда партии Мосбасс давал почти в три с половиной раза больше угля, чем накануне войны.

Донецкий бассейн за послевоенное время не только восстановил свою мощь, но значительно усилил ее. И все же оказалось, что удельный вес Донбасса составил не 87 процентов как было до революции, и не 57, как было перед войной, а меньше.

Это значит, что в стране растут и крепнут новые угольные центры — младшие братья Донбасса. География углеснабжения продолжает выравниваться. Комплексность хозяйства районов усиливается.

Считая на тонны, угля добывается больше, чем нефти. Но нефть дает жидкое топливо высоких калорий, а оно еще нужнее угля. Много применений у нефти, она идет даже на духи. Но главное — нефть движет автомобили, суда, самолеты и тракторы. Без нефти не может жить современная страна.