Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»

Но самый поразительный пример неприятия «Окончательного решения» среди лидеров СС связан с деятельностью группенфюрера СС Вернера Беста, который был прежде главным юридическим советником гестапо, а затем полномочным представителем рейха в Копенгагене.

В начале сентября 1943 года Бест узнал о приказе Гитлера «эвакуировать» 6500 датских евреев. В связи с этим он дважды посылал телеграммы Риббентропу, предупреждая, что «эвакуация приведет к правительственному и политическому кризису в Дании, может вызвать беспорядки и всеобщую забастовку». Риббентроп отнесся к этому так серьезно, что доложил самому Гитлеру. Вернер получил ответ: «Фюрер сомневается, что операция будет иметь прогнозируемые результаты». Подготовка операции продолжалась. В Данию послали два батальона СС, в порту Копенгагена стоял уже корабль, готовый забрать еврейских заключенных. Бест решил сопротивляться. Полномочный представитель восстал против своего фюрера! Но естественно, на свой собственный манер, со всеми предосторожностями и не без доли обычного цинизма. Узнав о дате операции, он вызвал своего эксперта по делам флота Дуквица, обрисовал ему картину и велел предупредить евреев. Георг Фердинанд Дуквиц, старый член партии, удостоенный золотого партийного значка и служивший прежде в штате Альфреда Розенберга, времени зря не терял. 27 сентября он встретился с лидерами датского Сопротивления и попросил их передать предупреждение еврейской общине. Новость быстро обошла все синагоги и еврейские кварталы. Люди попрятались, а затем – во время одной операции, самой блестящей из проводимых когда-то нацией ради меньшинства, – были переправлены через Каттегат в Швецию.

Кстати, Бест еще кое-что сделал. Он проинструктировал командира отряда полиции, чтобы его люди не входили в дома евреев, а просто звонили в двери. Бест потом оправдывался тем, что «подавляющее большинство евреев уже покинули свои дома, а врываться в пустой дом – это произвело бы крайне неприятное впечатление. Да вдобавок началось бы и воровство, и оно уж неминуемо коснулось бы и наших порогов».

Ясно, что антиеврейская акция 1–2 октября 1943 года кончилась провалом. Эсэсовцы захватили немногих стариков, до которых не дошло предупреждение Беста, всего 477 человек из шести с половиной тысяч. Бест позаботился, чтобы их отправили в «лагерь для пожилых» в Терезиенштадт, где большинство из них дожили до конца войны.

Бест не удержался от своеобразной шутки в духе своего ведомства. Он послал рапорт в Берлин, как будто политическая полиция провела большую успешную операцию: «1. Антиеврейская акция в Дании проведена без происшествий в ночь с 1 на 2 октября 1943 года. 2. На сегодня Данию можно считать свободной от евреев». Когда берлинские ликвидаторы подняли крик, что задержано слишком мало евреев, Бест ответил со спокойной наглостью: «Командир полицейских сил и я предвидели, что будет захвачено немного. Но поскольку действительной целью операции было освободить Данию от евреев, а не хорошенько поохотиться, то можно записать, что операция достигла цели».

Эйхман перестал понимать, что происходит. Сначала Штукарт, а теперь и еще один лидер рушит то, что должно было стать «Окончательным решением еврейского вопроса». Он говорил израильским следователям: «Я это хорошо помню, потому что был поражен и подумал тогда: „Неужели это тот самый доктор Бест, который возглавлял Первое управление РСХА и так красиво разъяснял нам политические цели и задачи? А теперь, гляди-ка, он в Дании, и идет наперекор приказам своего хозяина“».

Маленький и злой ум Эйхмана не мог постичь всех этих странностей. Но еще большее разочарование ожидало его впереди, прежде чем закончилась его палаческая карьера. Когда он отправился заниматься венгерскими евреями, то обнаружил, что у них тоже есть защитник, а имя его – Генрих Гиммлер.

Уничтожение евреев Европы даже скептикам продемонстрировало, какой страшной властью над беззащитными людьми обладал орден СС в гитлеровской Германии. Разветвленную систему эсэсовских организаций, покрывших весь рейх, можно сравнить со щупальцами гигантского спрута. Располагая СД, гестапо, войсками СС, Комиссариатом по поддержке германизма, бюро «Наследие предков», системой «Источники жизни», концлагерями и промышленными предприятиями, орден Гиммлера проник практически во все области жизни нации. Гигантская машина СС постепенно усложнялась и разветвлялась, напоминая некий лабиринт.

Расширение влияния СС прикрывалось постоянной переброской обязанностей – и соответственно мощи – от одной части этой организации к другой. Например, партийные, или так называемые альгемайне (общие), СС давно ушли в безвестность, 60 процентов их членов забрала армия, остальные вяло маршировали по улицам. Их стало практически невозможно отличить от ветеранских обществ – нацистских. СА или каких-нибудь бывших моторизованных частей. Но на месте альгемайне возникли новые специальные организации, менее броские, зато гораздо более влиятельные. Власть СС над жизнью Германии лучше всего видна на примере возвышения РСХА. Под давлением этого ведомства законные права немцев год от года сходили на нет. С началом войны РСХА получило возможность с помощью упрощенной процедуры отправлять людей на казнь, «подправляя» приговоры обычных судов и блокируя протесты министерства юстиции утверждением, что рейхсфюрер СС уполномочен использовать все средства «в интересах национальной обороны». Пока министром юстиции оставался доктор Гюртнер, к которому Гитлер относился с некоторым уважением, власть РСХА удавалось как-то ограничивать. Но с его уходом из жизни в январе 1941 года это место занял Франц Шлегельбергер, человек слабый, не пользовавшийся авторитетом, и РСХА подмяло под себя судебную машину.

Осенью 1941 года Гейдрих, в дополнение ко всем его чинам, был назначен также и. о. рейхспротектора Богемии и Моравии. Чехи волновались, и Гитлер велел беспощадными мерами навести порядок. Поэтому Гейдрих решил начать с какого-нибудь громкого показательного суда, чтобы показать чехам, что их новый владыка шутить не намерен. В качестве кандидата для наказания он избрал главу марионеточного правительства протектората Алоиза Элиаса. СД давно подозревала, что он работает и на чешское Сопротивление, и на чехословацкое правительство, бежавшее в Лондон.

РСХА хотело его сместить и предать суду еще года два назад, но рейхспротектор барон фон Нейрат, умеренный прагматик, воспротивился этому. Да и нацистский адвокат, государственный обвинитель Эрнст Лаутц считал, что свидетельства РСХА против Элиаса явно недостаточны для возбуждения процесса.