Александр Морэ - Нил и египетская цивилизация

Я уже рассказывал о завоеваниях Гора, Ра и Амона. Птах из Мемфиса до XIX династии не пользовался большой известностью, хотя всегда играл значительную роль, как бог города, в котором проводилась коронация царя. Птах оказывал большое влияние на дворы Сети I и Рамсеса II, где его именовали отцом фараона (в соответствии с указами, дарованными Птахом Рамсесам II и III). Кроме того, его объединяли с Ра и Амоном, правившими Вселенной. После Рамессидов, благодаря политическому значению Дельты, Мемфис, «Чертог Ка Птаха» (Het Ka Ptah), снова получил преимущество. В тексте Шабака (или Шабаки) Птаха называют верховным Демиургом.

Чтобы вдохнуть жизнь в живое существо или неживую вещь (например, в пирамиду), бог Атум «обнимал их своими руками Божественного Ка, чтобы Божественное Ка пребывало в них» (Тексты пирамид, § 1652 и далее).

Жест традиционный для всех религий.

В храме Сахуры (V династия) можно увидеть любопытные изображения антропоморфных фигур Океана, бога зерна Непри и других богов, человеческие тела которых обозначены волнистыми линиями или усеяны зернышками.

Ритуал создания статуй, олицетворяющий рождение богов, упоминается среди примечательных событий царствований на Палермском камне.

Диодор рассказывает о казни некоего римского гражданина, который, будучи в Египте, случайно убил в Александрии кошку.

Мин, бог плодородия, держит плеть в правой руке, поднятой над головой.

Д в а п е р а – характерный головной убор бога.

Святилище Мина упомянуто в Текстах пирамид (§ 1998).

И п у и К о п т о с – столицы IX и V номов, богом которых был Мин.

Гор, пронзающий копьем сторонников Сета.

Поскольку Мин был покровителем странствующих караванов, ему поклонялись в пустыне.

Сюжеты из народной религии или возникшие в жреческой среде поздние мифы о сотворении мира часто становились сюжетами росписей фиванских саркофагов.

Зачатый ребенок – это обожествленный царь, отождествляемый с Ра. Я восстановил логическое значение формулы, в которой Ра занимает место Пепи I.

Этот сюжет взят из божественной хроники, начертанной на алтаре, обнаруженном в Эль-Арише.

Навилль Э. Todtenbuch.

И наоборот, человека можно было убить, уничтожив его Имя.

Этим способом пользовались маги. См. также то, что говорилось выше относительно трансформации имен во времена Хатшепсут и Эхнатона.

Тексты пирамид, § 162. Хлеб богов «вымолвлен Гебом, исходит из уст Эннеады».

Объединение доктрин (синкретизм) придает религии периода Птолемеев вид монотеизма, который ввел в заблуждение египтологов поколения Бругша, Пьере и Гребо. Не согласившись с ними, Масперо выдвинул тезис о фундаментальном политеизме.

«Он» – это Осирис, которого Геродот из суеверного уважения к священному Имени избегает называть.

Текст Шабаки. В начале текста Атум уступает Птаху из Мемфиса свою роль творца богов. Как мы уже видели, это объясняется мемфисским происхождением документа, почему я и вернул Атума на его законное место.

То есть жрец нес шест с ладьей бога.

Тот, кто сообщает волю бога?

Три этапа, из которых состоит дневной путь солнца, назывались именами Хепри, Ра и Атума.

На рисунке двенадцатого часа ночи в Книге Дуата изображена мумия, лежащая под скарабеем. Это ночное тело умершего Солнца, от которого отделяется kheperer, скарабей, как Хепри нового дня.

Iu-f qeris г-н Гриффит переводит как «набальзамированный», то есть надлежащим образом погребенный, а затем «обожествленный», будучи отождествленным с Осирисом. Лоре, комментируя это утверждение, подчеркивает тот факт, что детерминатив qeris – пеленание; первоначальное значение qeris – «пеленать», «обертывать», более позднее – «хоронить».

Упоминание об этом встречается в эпоху Среднего царства в «Поучениях для Мерикары». Ежедневное приношение Маат богу Ра к тому времени стало привычным ритуалом.

Суд, подобный тому, что пережил Осирис.

Э л е к т р у м – природный сплав золота и серебра. (Примеч. ред.)

На дверях, открывающих доступ в святилища храмов, можно было прочесть такие слова: «Каждый, кто входит сюда, должен быть Чистым, u â b».

Прекрасно сохранившийся per-duat можно увидеть в храме Эдфу.

Умереть в соответствии с обрядами означало отправиться к своему Ка, то есть воссоединиться со своим Ка в новой, божественной жизни.

Здесь упоминаются два крупнейших источника приношений мертвым – «Приношения от царя» (hetep rdu nsut), согласно тому, что записано в книгах, и «Приношения, сотворенные голосом» (pert kheru), согласно устным традициям предков, поскольку исходит из уст бога. Кроме того, «Приношения от царя» относятся в основном к богам, а «Приношения, сотворенные голосом» – к обожествленным Духам умерших.

«Голос жреца призывает умершего насладиться благовониями, водой, воздухом или увидеть Ра» (Константинопольская стела) или «взять свои приношения на алтаре Уннефер».

Сам царь вспахивает поля Иалу и убирает урожай, из которого будет состоять его жертвенный хлеб. Но выполнение принудительного труда в загробном мире умерший – царь или крестьянин – может переложить на плечи фигурок, изготавливаемых обычно из глазурованной глины, которые отвечают на его призывы и выполняют за него в загробной жизни всю тяжелую работу. Эти ответчики (ушебти) обнаружены в каждой египетской гробнице, иногда количество их превышает несколько сотен. Это рабочий класс, наделенный магической жизнью и находящийся на службе у «Владык Вечности» (рис. 69).

В фиванских царских усыпальницах найдены особые книги, описывающие путешествие Ра, который сам считается умершим, за двенадцать ночных часов Дуата.

Эти превращения в сокола, ласточку и т. д. не являются аналогом метемпсихоза других религий, при котором умерший, в силу своих нравственных качеств, переживает целый ряд перевоплощений и в конце концов переходит в Бога.

Луврская стела: «Пусть Осирис и Анубис позволят мне стать Духом в небесах, Могучим на земле, Оправданным в Подземном мире; чтобы я мог покидать гробницу и оставаться в ней, отдыхать в ее тени, каждый день пить воду из моего озера… Да будет дарована мне возможность каждый день бродить по берегу моего озера. Пусть моя душа найдет отдых на ветках растений, посаженных мною, пусть голова моя ощутит прохладу под сикоморами, да вкушу я дарованный мне хлеб».