Адольф Эрман - Жизнь в Древнем Египте

Для управления огромной собственностью храмов требовался, конечно, гораздо более сложный механизм управления, чем тот, который был необходим для не столь значительного имущества святилищ более раннего времени. В эпоху Среднего царства некоторые члены жреческого сообщества имели поручения руководить делами казны, продовольственным снабжением и перепиской [273].

Работа этих ведомств не была тяжелой, с ней справлялись легко, и потому в этих храмах почти не было административных служащих, кроме людей из прислуги [274].

В эпоху Нового царства было совсем по-другому: жрецы уже не были в состоянии справляться с работой по управлению без посторонней помощи, и им была нужна целая армия помощников-служащих. Так было во всех храмах, но главным образом, конечно, в храме Амона в Фивах. Этот бог имел центральную «контору» по управлению своим домом, то есть имуществом его храма, а также особые ведомства для руководства казначейством, земледелием, амбарами, скотом и крестьянами; в каждом из этих ведомств был его начальник, носивший звание князя, и писцы.

В храме Амона был также главный писец высокого ранга, под присмотром которого находились документы, подтверждавшие права святилища на собственность, а поскольку в любом крупном храме эпохи Нового царства постоянно строились новые здания и реставрировались старые, бог обязательно должен был иметь свое строительное ведомство, которое руководило всеми работами. Из этого, разумеется, следует, что при храме должно было находиться необходимое число ремесленников и художников, от живописца до каменщика. Чтобы поддерживать порядок в храме и на его землях, бог имел свою стражу с главным начальником и младшими командирами, а поскольку многие деловые операции мирского характера происходили под его управлением, он имел также свою тюрьму. Нам мало известно о многочисленных служащих низшего разряда, которые должны были существовать при таких условиях, поскольку этот слой общества находится вне нашего поля зрения. Однако в нашем распоряжении есть много памятников таким людям, как «начальник склада жертвоприношений», различные «привратники», «цирюльники», и все они, должно быть, жили в некотором достатке.

Эти замечания по поводу управления храмами были бы для нас еще интереснее, если бы мы знали, как были связаны между собой эти различные ведомства и как получалось, что иногда одни, иногда другие несколько должностей совмещал один и тот же человек.

Легко понять, что сам верховный жрец должен был, помимо своего верховного сана, занимать еще ту или иную важную должность, но неясно, почему должность начальника строительных работ в одно время исполнял как дополнительную должность главный писец [275], а в другое время – «начальник житниц» [276]; и это становится еще непонятнее потому, что первый из этих двоих был еще и «начальником скота бога», а второй отвечал за казначейство и «ставил печать на всех договорах храма Амона». Характерно то, что эти высокие должностные лица храмов являлись также и государственными чиновниками [277]; такое совмещение должностей явно предвещало собой постепенное превращение прежней монархии в иерократию XXI династии, при которой власть принадлежала верховному жрецу Амона. Однако царская власть не подчинилась власти жрецов без борьбы, и возможно, что реформа Эхнатона, а также смута в конце правления XIX династии, когда «жертвы не приносились в храмы», были во многом вызваны стараниями фараонов поставить преграду на пути неудержимого потока – сдержать усиление власти священнослужителей Амона. На деле оба события (и реформа и «смута») только повредили намеченной цели.

В предыдущей главе мы говорили о влиянии религии на жизнь народа, но не о самих его религиозных представлениях. Точно так же теперь мы поведем речь о том, что египтяне в действительности делали для своих мертвецов, но не будем пытаться понять те туманные представления, которые они имели о посмертной жизни. Однако, чтобы понять нашу тему, мы сначала должны сказать несколько слов общего характера о будущей жизни умерших.

С самых ранних времен религия египтян утверждала, что человек существует и после смерти, но где и как он существует, им было не вполне ясно. Некоторые думали, что усопшего надо искать в небе среди звезд, другие – что он сидит на ветвях деревьев среди птиц, третьи – что он остается на земле, там, где покоятся его кости. В некоторые периоды своей истории египтяне верили, что умерший человек имеет особый дар появляться иногда в одном облике, иногда в другом – в один день как цапля, в другой – как майский жук, в третий – как цветок лотоса на воде. В другие времена считалось, что он живет в царстве света, которое называлось дуат, где обитают боги, которые путешествуют вместе со счастливым умершим «по прекрасным путям, которыми ходят те, кто прославлен». Но крестьяне верили, что умерший живет на полях блаженных — Эару, где ячмень и полба вырастают до высоты в семь локтей, пашет там землю и собирает урожай, а вечерами, усталый, сидит под своим сикомором и играет в шашки со своими товарищами.

Сосуды для хранения внутренностей мумии. Крышки украшены головами четырех духов, под защиту которых отдавались внутренности

Однако египтяне не могли объяснить, как различные части личности связаны между собой после смерти человека. Они представляли человека не как что-то простое и единое: для них он состоял как минимум из трех частей, и это были тело , душа и призрак, образ, двойник или дух, как можно перевести египетское слово – ка. Последняя из этих частей была самой главной. Ка было отдельным от человека духом, живущим внутри человека, который своим присутствием давал человеку «защиту, ум, чистоту, здоровье и радость». Египтяне не могли представить себе ни человека, ни бога без его ка, которое росло вместе с ним и никогда его не покидало. Ка ребенка принимало детский облик и носило, как ребенок, боковой локон – знак молодости. Оно было верным спутником ребенка, и на рисунках, где боги несут на руках новорожденного принца, они несут вместе с ним и его двойника.

Скульптуры, изображающие ка, имели некоторые характерные признаки, одинаковые для случаев, когда изображение имело вид двух рук без туловища [278], и тех, когда оно было целой человеческой фигурой. Эти признаки – посох и знак , причем на посохе изображена голова [279], а на знаке написано имя человека, с которым связано ка. Для частного лица и имя, и лицо были те же, что у его человеческого тела. Но ка царя имело свое собственное священное имя, так называемое имя Гора; например, «живое ка государя обеих стран» Тутмоса III называется «победоносный бык, сияющий в Фивах».