КАРЛХАЙНЦ ДЕШНЕР - КРИМИНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА

«Если императоры приказывают нечто благое, то приказывает через них не кто иной как Христос», - убежден теперь св. епископ. И если «император придерживается истинной веры, то издают предписания в пользу истины и против лжеучений, и всяк, кто проявляет к ним неуважение, сам навлекает на себя проклятие. Он навлекает кару у людей». Это пишет тот самый человек, который лишь немного абзацев до того уверяет «Мы, между тем, не возлагаем надежды на какую-либо человеческую силу”.И в том же самом послании вновь угрожает донатистам. «Итак, если вы самоуправной дерзости ради столь насильственно принуждаете людей или обратиться к заблуждению или закоснеть в нем, тогда насколько же больше мы должны сопротивляться посредством всей законной власти, которая согласно возвещению Христа подчинена Господу, дабы достойные сожаления души освободились от вашего деспотизма, исцелились от незапамятного ослепления и привыкли к свету очевиднейшей истины».

Вера донатистов, однако, столь сходная с его, даже в сущности идентичная, - не что иное как заблуждение и насилие. Католики, напротив, действуют из чистого сострадания, из любви. И если донатистов постигает кара, то не от их врагов, а от самого Бога «Мы любим вас, - объявляет великий Любящий, - и желаем вам того, чего себе желаем. Если вы питаете к нам огромную ненависть из - за того, что мы не можем спокойно смотреть, как вы заблуждаетесь и гибнете, то это говорит Бог. Сам Бог обращается к вам через нас, когда мы просим, угрожаем, наставляем, когда мы причиняем вам убытки и страдания, когда касаются вас законы мирской верховной власти. Поймите, что с вами произошло. Бог не хочет, чтобы вы погибли в кощунственном расколе, оторванные от вашей матери, католической церкви».

Да, поймите - И мы тоже не забываем, - так утверждает «Справочник церковной истины», точнее, католик Баус, -«что здесь слышен голос человека, которого так гонит и подстегивает религиозная ответственность вернуть в ecclesia впавших в заблуждение братьев, что по отношению к ней все остальные соображения отступают на задний план». Как типично, однако. Нужно снять обвинения с Августина, его мысли, его поступки сделать понятными. Все же таким образом уж на протяжении двух тысячелетий извиняли, восхваляли, объясняли исторические преступления. Так, так, - во имя религии, во имя Бога - во все времена оправдывали их, всегда из-за религиозной «ответственности» все гуманные соображения отставляли «ни задний план», гнали через все христианские Средние века, все Новое время, еще в Первую мировую войну, во Вторую, когда, вероятно, Ганс Лилье, позднее земельный епископ и заместитель председателя Совета Евангелической церкви Германии написал в послании с выразительным заголовком «Война как духовная повинность». «Не только на поясных бляхах, но и в сердце и совести должно быть запечатлено «С Богом». Эту жертву можно узаконить только именем Бога».

Конечно, только во имя Бога постоянно разрешались и свершались определенные преступления, как раз величайшие, что будут доказывать следующие тома этой криминальной истории.

Длинным рядом лукавых сентенций и не без соответствующих извлечений из Ветхого, Нового Завета великий Любящий требует теперь принудительных мер против всех слишком «Целительных» (corrigendi atqua sanandi). Принуждение, учит ныне Августин, должно быть иногда неизбежным, ибо, даже если лучшие воспитываются любовью, то большинство, однако, понуждается страхом. Дело в том, что раны друга лучше поцелуев врага. Лучше было бы любить в строгости, чем быть обманутым в кротости. Да, кто суровей наказывает, тот показывает большую любовь. Ведь принуждали и родители детей, учителя учеников к послушанию и прилежанию «Кто жалеет палку - ненавидит своего сына», - цитирует он Библию. «Плохой слуга словом не улучшается». И разве Сара не преследовала Агарь? А что сделал Илия с Валаамовыми священниками? Еще несколько лет назад Августин оправдывал жестокость Ветхого Завета перед манихейцами, согласно которым эта книга идет от князя тьмы. Но сам пользовался Новым Заветом. В таком случае не открылся ли некий сатана и в Павле? «Ты думаешь, - объясняет Августин «Благую Весть» епископу Винсенцию, - что никто не должен быть понужденным к справедливости, когда ты читаешь, как обращается хозяин дома к своим слугам «Кого найдете, заставьте его прийти 1 ». Что он эффектнее переводит «принудьте их» (cogite intrare). Сопротивление свидетельствовало лишь о безрассудстве Разве в бреду не защищаются от своих врачей и больные лихорадкой? «Терпение» (toleratio) Августин называет теперь «бесплодным и ничтожным» (infructosa et vana) и восхищается обращению многих «святым принуждением» (terrore perculsi). Это было не что иное как программа Фирмина Матерна, «программа всеобщего военного просвещения» (Хоейзель), - мог ли ее читать Августин или нет.

Проблема честности заботила его еще едва ли. Если раньше он побаивался вынужденного перевода с «ficti Christiani», то теперь он предоставил эту заботу Богу. Император был, согласно Августину, уполномочен издавать законы по вопросам церкви, если это происходило в ее интересах. Принуждение ради добра казалось ему просто хорошим. Он пытался лишь облагодетельствовать своих противников, хотел того, чего они хотели в принципе сами «Под внешним давлением, - так проповедует богатый трюками «профессиональный оратор», - осуществляется внутренняя воля», причем он сообразил ссылаться на.

«Деяния святых апостолов» (9, 4), Евангелие от Иоанна (6, 44) и, наконец, с 416-417 гг., на Евангелие от Луки (14, 23), на Евангелие Любви. Ибо он при выступлении против своих врагов действовал тоже «при случае, пожалуй, немного нервозно» (Томас), однако то, что выглядело как преследование, было в действительности лишь любовью, речь шла для него «всегда лишь о любви и еще раз о любви» (Марру).

Бесчисленные его изречения свидетельствуют об этом. «Любовь - драгоценное слово, еще более драгоценное поведение ни о чем лучшем мы даже не можем молвить». «Дай укорениться любви в твоем сердце, из этого может произойти только добро». «Эта драгоценная жемчужина, любовь, без нее тебе ничто не пригодится, сколько бы ты ни имел» «Любовь - сила, и цветок, и плод, любовь - великолепие и красота, напиток и пища, любовь - «естественно, и «возвращение домой» донатистов «Церковь прижимает их к сердцу и окружает их материнской нежностью, чтобы их исцелить» - принудительной работой, поркой, конфискацией имущества, лишением права наследования. Однако опять же только «преимущество мира, единства и любви» хотел бы Августин «навязать» донатистам, «поэтому я вами представлен как враг Вы заявляете, что хотели бы убить меня, хотя я говорю вам лишь правду и, насколько это от меня зависит, не хочу позволить, чтобы вы погибли Бог отомстил бы нам в вас и убил бы в вас заблуждение».