А.Д. Дивайн - Миллион миль

Нам предстоял бой, но на мостике не было заметно и тени напряжения. Командир рассказывал о реставрации старых домов эпохи короля Георга — вот его дом в Кенте… Они привыкли находиться под бомбами и потому ничуть не волновались.

«Половина проблемы заключается в том, чтобы отодрать старую краску. И почему люди…»

«Шеффилд» открыл огонь, сэр».

«Самолеты зеленый 90. Угол 45 градусов».

«Шесть — девять — четырнадцать».

«Где, к черту, наши истребители?»

«Барэм» стреляет».

«Глазго»… «Бервик»…»

«Арк» атакован!»

«Смотрите, они стреляют слишком низко!»

Небо было испещрено коричневыми и белыми клубками разрывов. Ужасные оспины были рассыпаны по белым облакам, разделяя самолеты и корабли.

Самолеты заходили со стороны солнца, чтобы его сияние мешало наводчикам целиться. Они держались в подозрительно четком строю.

Мы видели, что эсминцы на правом фланге открыли огонь из своих мелких орудий. Количество клубков дыма стало еще больше. Теперь кораблям приходилось стрелять наугад, так как корректировать огонь стало просто немыслимо. Мы увидели несколько разрывов среди самолетов. Их строй слегка разомкнулся, но потом они опять сомкнулись.

«Бомбы!» — крикнул суб-лейтенант.

Мы увидели как, на большом расстоянии — 2 мили до ближайшего корабля — поднялись 3 огромных столба воды.

Самолеты приближались. Это были пристрелочные выстрелы. Они сбросили бомбы, чтобы проверить снос бомб и силу ветра.

Теперь орудия палили непрерывно. Корабли буквально окутались дымом. Воздух наполнился треском разрывов и более глухими звуками выстрелов. Мы услышали, как в дело вступили пом-помы, хотя для них расстояние было еще слишком велико. Их характерное стаккато выделялось на фоне басовитого буханья более крупных орудий.

Мы не слышали свиста бомб. Старший сигнальщик увидел их, так как его зрение было гораздо более острым, чем у всех нас.

Затем мы увидели, что «Арк» исчез, совершенно скрытый внезапно поднявшейся чудовищной водяной стеной. Это были не фонтаны, а жуткие гейзеры — широкие в основании, увенчанные белой пеной. Нам показалось, что все море внезапно вздыбилось.

«Боже! Они попали в «Арк»!»

Мы заметили, как был накрыт «Барэм». Рядом с правым бортом поднялся столб воды, затем еще один взлетел между линкором и нашим эсминцем. Потом одна бомба разорвалась совсем рядом с «Дунканом». Потом мы увидели 2 разрыва в собственной кильватерной струе.

А потом из каскада опадающих брызг возник «Арк Ройял», совершенно невредимый.

Стрельба стала еще громче, так как теперь орудия начали стрелять нам через голову. Мы слышали свист летящих снарядов. Наши орудия присоединились к общей канонаде. Вокруг эсминца поднимались десятки мелких фонтанчиков, так как осколки сыпались градом.

«Если что-то подбросить, оно обязательно упадет», — философски заметил суб-лейтенант, когда какой-то осколок со звоном ударялся о сталь мостика.

Самолеты улетели.

«Они очень хорошо держали строй», — намного разочарованно заметил командир.

Пятнышки разрывов последовали за самолетами. Затем грохот постепенно стих, и эхо замерло вдали. Воздух очистился.

Мы вздохнули. Радист снова начал свою скороговорку: «Вражеские самолеты, столько-то миль. Удаляются».

«Основная часть моего дома была построена где-то около 1720 года, но его более старое крыло…» — как ни в чем ни бывало, продолжил командир.

Мы продолжали двигаться на восток. К вечеру мы увидели, как на сапфирной глади моря появилось коричневое облако — остров Галита. Эта зазубренная скала отмечала границу наших вылазок на восток.

От Галиты до мыса Спартивенто на Сардинии, как я уже говорил, менее 100 миль. Мы находились в воротах вражеской крепости. Противник мог найти нас без всякого труда, если только собирался искать. Его бомбардировщики, вернувшиеся домой, должны были сообщить, что мы упрямо движемся на восток. Эта информация должна была поступить в Кальяри и Палермо, в Таранто и Рим. Конвой, который мы прикрывали, вступил внутрь пресловутого «огненного треугольника».

Остров Галита поднимался на горизонте все выше и выше. Он разделился на отдельные пики и долины, потом стали заметны отдельные островки вокруг него.

Смутное облако, появившееся у нас справа по носу, превратилось в зазубренный горный хребет.

Мы прошли мимо Галиты и теперь приближались к берегам Сицилии. На фоне заката стали заметны горы на африканском побережье возле Бизерты. Мы увидели тунисский залив — берег резко уходил на юг и пропадал вдали. Но мы двигались все дальше. Сардиния осталась позади, и теперь мы находились в опасной близости от Пантеллерии и совсем недалеко от аэродромов Кастель-Ветрано на Сицилии.

Но противник так и не посмел нам возразить. Мы уже находились прямо на морских коммуникациях, связывающих Италию с Тунисом и владениями Виши в Африке. Более того, мы подошли к границе Тирренского моря, которое являлось сердцевиной «зоны влияния» Муссолини, но ни один вражеский корабль не появился на горизонте. Ничто не нарушало покой этих вод.

Честь была удовлетворена одной атакой горизонтальных бомбардировщиков.

Мы провели конвой.

Когда спустилась ночь, мы повернули в направлении Неаполя, чтобы обмануть вражеские самолеты, если они следят за нами. В сумерках мы взял курс почти прямо на север. Ночью мы повернули на запад, а конвой под надежным эскортом Средиземноморского флота прошел узости. В сумерках мы ожидали атак вражеских торпедоносцев, торпедных катеров и подводных лодок. Ни-че-го!

Мы влезли прямо в заповедные угодья итальянского флота, но никого не встретили. Хваленые AmmiragliodiArmata в украшенных золотым шитьем мундирах не нашли в себе мужества выйти нам навстречу.

Мы пошли обратно в Гибралтар. В понедельник 11 ноября мы вошли в порт. В течение 3 дней мы стояли в гавани, так как требовалось обновить кладку котлов. Наши товарищи по флотилии дозаправились и сразу ушли патрулировать. Мы проливали крокодиловы слезы, но втихую благодарили стармеха, так как получили возможность сойти на берег и закатить банкет в отеле «Виктория».

Ремонт закончился 13 ноября, и нас тоже отправили патрулировать. По нижним палубах немедленно пополз слушок, что нам предстоит очередная вылазка на восток.

15 ноября в 3.30, промозглым утром, мы выскользнули из гавани Гибралтара и повернули на восток. В разрывах между тучами мелькала бледная луна, а в воздухе отчетливо запахло порохом. У этой операции было несколько целей, и даже сегодня о них нельзя рассказывать.

Мы шли на восток, навстречу высоким волнам. Когда мы были возле острова Альборан, тучи приподнялись, и мы увидели на севере вершины Сиерры, украшенные снеговыми шапками.