А.Д. Дивайн - Миллион миль

Мы завтракали в отеле «Скала» и пили чай. Потом последовало несколько стаканов шерри в компании Тони в «Бристоле».

Прошли три дня, потом четыре, потом пять. Воскресенье было пятым. А в понедельник мы вышли в море.

На восток. Рулевой, который говорил от имени нижних палуб, оказался снова прав.

Во второй раз была собрана мощная эскадра, почти целый флот: «Ринаун», авианосец «Арк Ройял», крейсера «Саутгемптон», «Манчестер», «Диспетч» и 8 эсминцев, в том числе 2 новых мощных корабля типа «J».

Погода снова была довольно ветреной, без всякого тумана. Волны катили вслед за ветром, а мы катили уже привычным маршрутом, быстро и без помех. Следующий день оказался опять солнечным. Именно во время этого похода адмирал Сомервилл сделал свой знаменитый сигнал: «Капелланы флота должны молиться о тумане». Может быть, капелланы молились не слишком усердно, а может их просто не услышали, но видимость в этот день была превосходной. Мы видели заснеженные вершины Сиерры, которые остались в сотне миль позади.

Утром «Арк Ройял» поднял свои самолеты. Это был один из тех дней, когда несчастья просто сыплются на авианосцы. Утром он потерял один самолет во время тренировочного полета, хотя экипаж был спасен. Во второй половине дня еще одна машина, садясь на палубу, была повреждена. Такие происшествия ранили их гордость. Они не желали сорвать операцию. Эскадра продолжала мчаться на восток по идеально прямой линии.

Во второй половине дня «Манчестер» и 3 эсминца отделились для выполнения особого задания. Мы следовали прежним курсом всю ночь. Так как было новолуние, ночи стояли очень темные. Эскадра шла, немного сомкнув строй, как и положено ночью. Большие корабли казались нам просто смутными силуэтами, призраками, лишь немного более вещественными, чем чернота моря и неба.

На мостике стояла полная тишина, если не считать попискивания асдика в громкоговорителе. Мы следили за этими смутными тенями, чтобы повернуть сразу, как только они повернут, и следовать прямо, если они идут прямым курсом. Страшное напряжение ночных вахт нельзя передать словами. В это время тебя тащат в прямо противоположные стороны самолюбие и тревога. Очень легко упустить поворот линкора, находящегося в 1000 ярдов. И точно так же легко потерять головного мателота, который не несет даже затененного синего огня на корме.

Эти ночи полны странной таинственности. Мостик словно отделяется от корабля, крошечная платформа с людьми начинает жить собственной жизнью, как бы паря над молчаливым корпусом. Остальной корабль проявляет себя лишь смутным бормотанием переговорной трубы из рулевой рубки и лязгом башмаков по железным трапам. Да, еще одно. Мы постоянно держали расчет при орудии «В». Иногда артиллеристы принимались петь, сгрудившись за сомнительным прикрытием в виде орудийного щита. Их репертуар был совершенно неисчерпаемым — от соленых частушек нижних палуб до заунывных баллад, которые никогда не услышишь на берегу.

К рассвету, серому и унылому, мы оказались внутри опасной зоны в неприятной близости от острова Галита.

И на рассвете мы нагнали конвой, который должны были прикрывать. Они появился на южном горизонте с первыми лучами солнца — 4 транспорта, до предела нагруженные припасами, которые были отчаянно нужны Армии Западной пустыни, сражавшейся с итальянцами под Сиди-Баррани. Если все и дальше так будет продолжаться, то конвой пройдет.

Мы слегка снизили скорость, чтобы приготовиться к отражению воздушных атак. «Арк Ройял» и «Ринаун» остались за кормой. Эсминцы принялись метаться среди транспортов, чтобы перестроиться в новый ордер ПВО.

Нам было приказано развести пары в третьем котле. Третий котел — это всегда дурной знак для эсминцев. Он означает: «Приготовиться к неприятностям». На двух котлах эсминцы типа «F» могут развить скорость 27 узлов. Три котла необходимы, чтобы дать полный ход. Но 27 узлов всегда хватало при проводке любого конвоя.

В 9.23 мы перехватили радиограмму, в которой сообщалось о присутствии вражеских кораблей. Командир приказал вниз по переговорной трубе: «Нанесите мне это на карту». А спустя минуту он спросил: «И какое расстояние?»

«75 миль, примерно на северо-востоке».

Капитан спокойно приказал: «Курс 45 градусов. Добавить 20 оборотов».

«Есть добавить 20 оборотов», — подтвердила переговорная труба.

Пока не было никаких приказов и сигналов. Мы только знали, что на севере наконец-то появился противник. Его надводные корабли находились относительно недалеко от нас и направлялись в нашу сторону.

Мы немедленно повернули и по вибрации корпуса ощутили увеличение скорости. Командир приказал добавить еще 20 оборотов. Мы увидели, что лидер нашей флотилии также поворачивает. Потом, глянув на юг, мы обнаружили, что поворачивает и первый из легких крейсеров. А посмотрев на запад, мы увидели, что поворачивает и «Ринаун».

Когда адмиральский корабль повернул, на нем взвился флажный сигнал. Эскадре было приказано перестроиться в кильватерную колонну с крейсерами в авангарде головой на северо-запад. Я никогда не забуду ни одну деталь происходившего и охватившее всех возбуждение. Все наши корабли разом рванулись на север. Они походили на отлично обученных гончих, немедленно бросающихся на добычу, даже не дождавшись сигнала рога. В то утро нам не нужны были никакие сигналы. Адмиралу не требовалось поднимать на фалах никакие флаги.

Но наш командир произнес с сомнением в голосе: «Только я не думаю, что они останутся».

Мы пристроились в кильватер «Фолкнеру», оказавшись прямо в кипящей струе у него за кормой. Какое-то время мы шли в авангарде — два маленьких кораблика, несущиеся на север. Но затем мимо нас прошли 3 легких крейсера. Они выстроили свою собственную колонну уже впереди нас.

«Саутгемптон» проскочил у нас по правому траверзу.

Солнце уже поднялось. Крейсер мчался со скоростью более 30 узлов, разбрасывая в стороны полотнища брызг, которые поднимались до самого мостика. Когда он проходил мимо нас, низкое солнце осветило эти каскады, и тысячи разноцветных бриллиантов засверкали на башнях, стволах, дальномерах корабля. Он был олицетворением грозной красоты. Крейсер прошел так близко, что мы видели людей, суетящихся на палубе. Они завершали последние приготовления к бою. Мы заметили, что башни поворачиваются, и стволы орудий поднимаются и опускаются, пока артиллеристы проверяют механизмы. На фалах крейсера трещали сигнальные флаги, а на гафеле плескался ослепительный боевой флаг. Но затем «Саутгемптон» обогнал нас, а следом за ним и остальные крейсера.

Позади нас мчались наши товарищи, эсминцы 8-й флотилии. А еще дальше, разбрасывая фейерверки брызг, спешил «Ринаун». Искрящиеся фонтаны перехлестывали его мостик, вырастая чуть ли не до высоты мачт, такую скорость он развил.