Джон Баддели - Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

Полковник Волховский, который был направлен в Тегеран, чтобы ускорить выплату денежной контрибуции, в своих отчетах Паскевичу особо отмечал удивительное влияние Макнейла на шаха. Он объясняет это не столько доверием к нему, которое подкреплялось английским покровительством, сколько личными качествами Макнейла и тем фактом, что он предсказал несчастья, которые будут следствием войны Персии с Россией. Услуги Макдональда, Макнейла и других членов британского военного представительства были высоко оценены Паскевичем, по рекомендации которого Николай I наградил их всех орденами и ценными подарками.

Здесь можно сослаться на собственноручные письма Паскевичу Сухтелена от 8 февраля 1828 года и графа Чернышева, в которых они просят найти какой-нибудь удобный предлог, чтобы не возвращать книги. Именно Паскевич приказал Пущину завладеть бесценными манускриптами. Эта идея появилась после меморандума, который призывал сделать манускрипты частью контрибуции. Документ был послан Паскевичу Дибичем, который отметил, что император, считающий невозможным включить такой пункт в договор о контрибуции, одновременно выразил желание, чтобы Паскевич довел до сведения персов, что такой дар был бы весьма желателен.

Аббас-Мирза умер в Мадриде 19 октября 1833 года, за год и два дня до смерти отца Фетх-Али, которого сменил на троне сын Аббас-Мирзы Махмуд (8 октября 1834 года).

Пехота – 8561; кавалерия – 3000, из которых треть составляли регулярные части; остальную часть составляли казаки и туземцы; артиллерия – 40 полевых и горных пушек; 18 конных пушек.

По этому случаю Паскевич представил его к награждению Георгиевским крестом (и это было не в первый и не в последний раз); однако Николай был неумолим, и лишь через 30 лет этот выдающийся человек получил давно заслуженную награду из рук Александра II.

Об этом свидетельствует Муравьев, как и о том, что в целом взятие Карса было в большей или меньшей степени случайностью.

Последние слова Паскевича были: «Еда и кров сдавшимся, смерть – отказавшимся сдаться. Даю час на размышление».

К этому следует добавить следующее свидетельство Монтейта: «Автор свидетельствует, исходя из собственного опыта, о справедливости князя Паскевича и великолепной дисциплине всей его армии, действующей как в Турции, так и в Персии».

22 октября 1828 года Грибоедов писал Паскевичу из Тебриза: «Мой тесть (Чавчавадзе) в Баязете нашел несколько восточных рукописей. Пожалуйста, не отсылайте их в Императорскую библиотеку, где нет никого, кто способен сделать нечто большее, чем просто прочитать и переписать их (если вообще могут!). Можно отправить их в Академию наук, где профессора Кристиан Мартин (фон) Фрюн и Сенковский наилучшим образом используют эти драгоценные материалы во славу науки».

21 ноября Паскевич писал императору, что у рекрутов ушел целый месяц на то, чтобы преодолеть расстояние от Ставрополя до Тифлиса. Еще два месяца как минимум требовалось, чтобы обучить их и превратить в некое подобие солдат, а также распределить к месту службы. Если, как в 1827 году, они лишь в марте добрались до Ставрополя из центра России, то их можно было задействовать в бою только в июле.

Утверждение о том, что Паскевич верил в английский заговор, основывается лишь на отрывке из его письма Нессельроде (от 23 февраля 1829 года), где в полном смятении он пишет: «Не зная истинных обстоятельств и предполагая самые различные варианты, мы можем предположить, что англичане имели некоторое отношение к беспорядкам, начавшимся в Тегеране (хотя, возможно, они не предполагали их результата)».

Однако Монтейт категорически отрицает причастность Фетх-Али к произошедшему. Хотя, возможно, он действительно подстрекал к убийству Якуба, но не Грибоедова.

27 февраля Паскевич пишет Нессельроде, что турки собирают войско в 100 000 человек, что персы наладили контакты с сердаром в Эрзеруме, а потому ему срочно нужно подкрепление хотя бы из одной пехотной дивизии и т. д. Четырьмя днями ранее он писал: «С нынешней численностью войск в Закавказье абсолютно невозможно начинать новую войну против Персии… У меня недостаточно войска, даже чтобы вести действия против турок с уверенностью в успехе». А 30 марта он снова говорит о невозможности вести войну против Турции и Персии одновременно и заявляет, что в этом случае поднимется Дагестан и будет трудно по-настоящему закрепиться в Закавказье.

Его дипломатические качества уже проявились в Константинополе во время мирных переговоров.

Паскевич обращает внимание императора на этот факт: «В сражении они проявили себя храбрыми солдатами. Они были впереди при каждой атаке и решительно бросались даже на вражескую пехоту. Именно они захватили большую часть пушек, знамен и пленных». А Муравьев писал: «Отряд черкесов появился в русском войске; еще несколько месяцев назад они участвовали в восстании и были заклятыми врагами русских, но их покорило справедливое, доброе и либеральное отношение русского главнокомандующего».

Следующий отрывок слишком примечателен: «Известный автор стихов, бывший чиновник 10-го класса Ал. Пушкин, покинул Санкт-Петербург 10 марта и направился в Тифлис. По секретному поручению императора он находится под негласным наблюдением. По поручению генерала Паскевича я имею честь сообщить Вашему Превосходительству и прошу Вас принять необходимые меры для установления этого наблюдения по прибытии Пушкина в Грузию» (из письма Остен-Сакена генерал-адъютанту Стрекалову). Пушкин следовал за армией в Эрзерум с разрешения Паскевича.

За этой крепостью дорога на Трабзон была непроходимой для колесных повозок. Русским было необходимо взять Байбурт, чтобы защитить свой правый фланг во время марша на Сиваз.

Сам Паскевич вел свои войска в Байбурт, поскольку концентрация вражеских сил требовала решительных мер. Он повторно взял эту крепость 26 сентября, одержав блистательную победу над турками, которые потеряли 800 человек убитыми и 1200 пленными.

17 сентября генерал Гессе потерял 600 человек убитыми и ранеными во время неудачной попытки взять маленькую крепость Тайхиз-Дзири, расположенную на берегу моря. Город и весь район Муш был занят генералом Реутом после заключения мира, однако там враг почти не оказывал сопротивления и потери были небольшими.

Относительно числа беженцев существуют разные мнения. Линч говорит: «Обычно считается, что с армией Паскевича в Россию отправились 60 000 армян во главе с их епископом». Монтейт называет цифру 90 000 человек. Паскевич говорит то же самое, но поясняет, что точно известно лишь количество семей, которых было 14 044, включая 7298 семей из Эрзерума.