Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы

Красный вождь тянуть не стал. 17 сентября в 2 часа ночи Сталин принял посла Германии фон Шуленбурга.

В жизнь же эти благие намерения претворялись так, как это и было предусмотрено в дополнительном договоре. Сразу же после захвата Германией Польши Советскому Союзу была отдана Восточная Польша — таким образом в руках Сталина оказались не только значительные польские территории, но и почти четверть миллиона польских военнопленных.

Вслед за Красной Армией в Восточную Польшу хлынуло огромное количество украинцев и белорусов, которые прошли по польской земле, убивая и грабя всех, кто только попадался на пути. В одной из листовок черным по белому было написано: «Полякам, панам, собакам — собачья смерть». Еще страшнее были зверства мгновенно появившегося на захваченных землях НКВД, который продолжил чистки уже в Польше по хорошо отработанному сценарию: арест — допрос — пытки — тюрьма — казнь.

В июне 1941 года все заключенные из Западной Украины и Западной Белоруссии были вывезены на восток или убиты. Многие умирали в пути, не выдержав долгой и тяжелой дороги до сибирских лагерей. Как считал генерал Андерс, который собирал в 1941 году солдат для своей армии, из полутора миллионов депортированных почти половина умерла.

Одним из самых страшных преступлений стал расстрел 15 тысяч польских солдат и офицеров в Катыни, которые были сосланы в советские лагеря в сентябре 1939 года. Почти год они поддерживали переписку со своими родными, но с мая 1940 года никто из них не написал больше ни одного письма. Причины выдвигались разные, однако правда всплыла только в апреле 1943 года, когда немцы обнаружили массовые захоронения в Катыни — концентрационном лагере под Смоленском.

У большинства убитых руки были связаны сзади, и все они погибли от выстрелов в затылок. Понятно, что немцы сразу же попытались использовать свою страшную находку в пропагандистских целях. Правда, особого успеха эта акция не имела, поскольку Москва отреагировала, как бы теперь сказали, адекватно и обвинила в убийстве поляков самих немцев. Только в 1989 году советское правительство с большой неохотой признало, что польские солдаты и офицеры были расстреляны работниками НКВД.

Но все это будет потом, а пока в Польше шли совместные парады и спортивные соревнования между немецкими солдатами и красноармейцами. Оставалось только договориться о конкретных условиях, на которых Германия и СССР делили между собой Польшу. Если изначально после разгрома Польши Германия и Советский Союз намеревались оставить на ее территории небольшое марионеточное государство, то после ввода советских войск в Польшу Молотов намекнул на другой вариант. Зачем, заявил он, нужна страна, которая обязательно станет не только постоянным источником напряженности, но и предметом разногласий между Москвой и Берлином? Да и сам Сталин на встрече 25 сентября с Шуленбургом заявил, что «при окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом», и было бы неправильным «оставлять независимым остаток польского государства». А потому и предложил добавить к «немецкой порции» все Люблинское воеводство и ту часть Варшавского воеводства, которая доходит до Буга. Взамен Германия должна была отказаться от своих претензий на Литву.

— Если вы согласны, — сказал Сталин послу, — то мы немедленно возьмемся за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа. При этом я ожидаю полной поддержки со стороны германского правительства.

Шуленбург все понял как надо, и уже очень скоро Гитлеру доложили о предложении Сталина добавить Варшавскую провинцию к немецкой доле в обмен на Литву. Гитлера такой дележ устраивал, и Риббентроп отправился в Москву, где 28 сентября 1939 года подписал «Договор о дружбе и границе между Германией и СССР», который, по сути, узаконил раздел Восточной Европы.

Договор окончательно закреплял за Германией и СССР польские территории и в качестве приложения имел карту с нанесенными на нее новыми границами. Сталин вместе с Риббентропом поставили на этой карте свои подписи. Договор имел два секретных протокола, один из которых подтверждал переход к Германии Люблинского и части Варшавского воеводств, а к СССР — всей литовской территории.

«Обе стороны, — говорилось во втором документе, — не допустят на своих территориях никакой польской агитации, которая действует на территорию другой страны. Они ликвидируют зародыши подобной агитации на своих территориях и будут информировать друг друга о целесообразных для этого мероприятиях». Слова у «сторон» не расходились с делом: они и ликвидировали, и информировали, и выдавали тех немецких антифашистов, которые, на свою беду, оказались в это время в СССР. Как это сегодня ни покажется странным, гестапо, о котором советским людям рассказывали только ужасы, повело себя куда благороднее и русских антикоммунистов Сталину не выдавало.

19 сентября Гитлер с триумфом вошел в Данциг, а 6 октября принял военный парад в Варшаве. Как и предполагал фюрер, ни англичане, ни французы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь истекавшим кровью польским войскам. Английские военные летчики сбросили листовки на германские города — это единственное, на что они оказались способными. Надо ли говорить, что весь мир был поражен столь невиданным военным успехом, во время которого Германия потеряла всего 11000 убитых и 3000 раненых.

Потом будут много говорить, что оккупация Прибалтики стала для Гитлера неприятным сюрпризом. Ничего подобного! Гитлер прекрасно знал о намерениях «красного императора», а потому и приказал эвакуировать из Эстонии и Латвии 86 тысяч «фольксдойче». Более того, вернувшийся из Москвы Риббентроп с восторгом говорил о том теплом приеме, какой был ему устроен в большевистской столице, где он чувствовал себя так, «словно оказался среди товарищей по партии».

На следующий день после подписания пересмотренного соглашения о разделе Польши в Москве было опубликовано общее коммюнике. «После определенного урегулирования проблем, — сообщали в нем Риббентроп и Молотов, — связанных с крахом польского государства… в подлинных интересах всех народов положить конец состоянию войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой».

Эта идея была подхвачена германскими радио и прессой, и уже очень скоро немецкий народ был убежден, что нет большего сторонника мира и противника войны с западными странами, нежели его фюрер, что тот и подтвердил в своем выступлении 6 октября 1939 года. Воздав должное силе немецкого оружия и заявив об освобождении от версальских оков, лучшим подтверждением чего служили возвращенные территории, Гитлер заявил: