Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы

Штурмовики стали покидать отряды. «Среди периферии, — писала «Ангриф» Геббельса, — все больше распространялось настроение отчаяния. Многие говорили: все равно нам не достигнуть цели, поэтому нет смысла строго придерживаться наших требований, было бы лучше принять любой министерский пост, который нам предлагают».

Однако Гитлер и слышать не хотел ни о каком участии в правительстве обманувшего его Шлейхера. Вместо делового разговора он завел старую песню о грозившем всем им насилии со стороны политических противников. И, когда Штрассер заметил, что насилием страна обязана в первую очередь штурмовикам, а отнюдь не их противникам, Гитлер закатил очередную истерику.

— Господин Гитлер, — спросил Грегор, выслушав все обвинения, — неужели вы думаете, что я способен на подобные поступки?

— Да! — прокричал Гитлер. — Я верю в это! Я убежден в этом! У меня есть доказательства!

Штрассер резко повернулся и вышел из комнаты. В тот же вечер он покинул все свои посты. Отставка первого помощника Гитлера и руководителя партийной организации произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уход Штрассера усилил и без того царившую в нацистской партии тревожную атмосферу. Как это ни покажется странным, больше всех был потрясен сам Гитлер. Но уже утром следующего дня он убедил себя в том, что Штрассер является самым настоящим Иудой, «вонзившим ему нож в спину за пять минут до окончательной победы».

9 декабря 1932 года Гитлер созвал всех своих ответственных партийных работников и депутатов в Берлин, где во дворце Геринга поведал им о предательстве Грегора Штрассера.

— Я никогда не допускал, — обливаясь слезами, заявил фюрер, — что Штрассер может так поступить…

Вылив на «предателя» целый ушат грязи, Гитлер предложил всем старым товарищам Штрассера пожать ему руку и отречься от Иуды. После чего ненавидевший Штрассера Геббельс записал в дневнике: «Это был громадный успех для единства движения… Штрассер сейчас полностью изолирован. Он мертв». Назначив самого себя руководителем Организационной структуры партии и поделив ту власть, которой пользовался в партии Штрассер, между теми, кому верил — Лею, Дарре, Гессом и Геббельсом, — Гитлер окончательно разрушил созданную «предателем» централизованную партийную организацию.

Гитлер довольно безболезненно вышел из партийного кризиса, вызванного уходом Штрассера. И тем не менее Геббельс отметил в своем дневнике: «Этот год принес нам постоянные неудачи… Прошлое печально, будущее смотрится мрачным и темным, все надежды и возможности полностью исчезли».

Изгнав Грегора Штрассера из партии, Гитлер так ничего и не предложил для выхода из тупика, в котором оказалось движение. Неизвестно, как развивались бы дальнейшие события, если бы 15 декабря 1932 года фон Шлейхер в радиообращении к нации не объявил, что своей главной задачей считает снижение безработицы и стабилизацию экономики. Назвав себя «социальным генералом», он пообещал не допустить повышения налогов и сокращения заработной платы, провести отчуждение земли у разорившихся прусских помещиков и передать ее 25 тысячам крестьянских семей. Заверив нацию, что он «пойдет социальным путем», Шлейхер попытался привлечь на свою сторону рабочих и крестьян.

Но… ничего из этого не вышло. Шлейхер не сумел договориться с лидерами профсоюзов, которые, зная о коварстве «кардинала цвета хаки», не верили ему. Что же касается промышленников и аграриев, то они в один голос осудили его за «большевистскую программу». Его социалистическими высказываниями был встревожен и сам Гинденбург. К программе Шлейхера настороженно отнеслись даже «центристы», и ни одна политическая партия не соглашалась войти в коалицию Шлейхера после того, как он отправил в отставку Гренера, Брюнинга и фон Папена. Не учел Шлейхер и того влияния, какое все еще имели крупные помещики в Германии.

Сброшенный фон Шлейхером фон Папен воспрянул духом и попытался использовать предоставленный ему самим же Шлейхером шанс снова занять канцлерское кресло. Он по сей день оставался в прекрасных отношениях с президентом и очень надеялся на успех. То, что делал фон Папен, называлось «политикой с черного хода», или обыкновенным шантажом. В январе 1933 года пройти через черный ход было достаточно легко, так как президент очень боялся разоблачений в связи с аферой «восточной помощи», в результате которой были присвоены огромные средства, выделенные на помощь разорившимся помещикам, в которой был замешаны он сам и его сын. Этим во многом и объяснялась его необыкновенная покладистость.

«Экономика, — говорил Крупп в тюрьме, — нуждается в спокойном поступательном развитии. В результате борьбы между многими немецкими партиями и силами беспорядка не существовало возможности для производительной деятельности. Мы — члены семьи Круппа — не идеалисты, а реалисты… у нас создалось впечатление, что Гитлер обеспечит нам необходимое здоровое развитие. И он действительно сделал это… Нам было необходимо суровое, крепкое руководство». Ему вторил Функ, который на Нюрнбергском процессе говорил, что все промышленники были убеждены, что именно Гитлер предотвратит коммунизм и гражданскую войну.

В ноябре 1932 года президент Германии фон Гинденбург получил секретное обращение 12 германских промышленников, среди которых были Шахт, Шредер, Тиссен, Верман, Оппен, Кастль и Рострег. «Национальное движение нашего народа, — говорилось в нем, — является залогом своеобразного начала эпохи, которая путем преодоления классовой борьбы создаст необходимые предпосылки для возрождения экономики… Передача руководства… кабинету во главе с фюрером крупнейшей национальной партии уничтожит слабости и ошибки, которые неизбежно сопутствуют массовому движению, и превратит миллионы людей, которые сейчас стоят в стороне, в позитивную силу». Промышленники не называли Гитлера, но президенту и так было понятно, кого они имеют в виду.

Выяснить «настроение старого барона и наилучшие способы преодолеть его продолжающееся до сих пор сопротивление» было поручено фон Папену. Вестфальский барон и крупный промышленник, он был всем этим господам куда ближе, нежели фон Шлейхер со своими социальными идеями. Общее мнение прекрасно выразил в своем письме банкиру Шредеру Кепплер: «Надо пустить в ход все рычаги, чтобы заставить старого барона принять единственно правильное решение… Господин фон Папен окажет величайшую услугу немецкому народу, если сумеет, добиться соответствующего решения старого барона».

4 января 1933 года Гитлер в сопровождении Гиммлера и Гесса отправился на виллу влиятельного кельнского банкира Шредера. Но впустили к Шредеру только одного фюрера. Помимо хозяина в кабинете находились фон Папен и Кепплер. Фон Папен, который на этой встрече выступал как представитель тех самых хозяйственных кругов, которые приблизились к нему еще во времена его канцлерства, заговорил о том, что Гитлеру следует примкнуть ко всем правым силам, начиная с президента и кончая «Стальным шлемом». Затем Гитлер изложил свою программу. Да, он все еще настаивал на получении поста канцлера, но согласен вступить в коалицию с фон Папеном и националистами Гугенберга и восстановить Харцбургский фронт. Шредер согласно кивнул, и судьба Шлейхера и его правительства была решена.