Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы

Нелегкие времена переживал и фон Шлейхер, который, по словам Отто Штрассера, оказался «излишне самоуверенным типом». В ослаблении его позиций сыграла близость к Гинденбургу фон Папена, который постоянно нервировал его намеками на намерение Шлейхера устранить его с помощью рейхсвера и на разоблачение его «восточной аферы». Внес свой вклад в падение генерала и сын Гинденбурга Оскар, распускавший слухи о якобы моральной распущенности канцлера, всячески настраивал против него отца.

12 января 1933 года Гинденбург принял делегацию ландбунда во главе с его председателем. Речь пошла об ограблении сельского хозяйства в пользу «денежных мешков» интернационально настроенной экспортной промышленности, чему якобы способствовал канцлер К. Шлейхер. Президент отнесся к «ходокам» с явным сочувствием, и положение канцлера еще более осложнилось. Произвела на Гинденбурга впечатление и победа нацистов на выборах в Липпе, которую стараниями Геббельса гитлеровская пропаганда раздула до вселенских масштабов.

Шлейхер сопротивлялся слабо и в свою очередь пригрозил предать гласности секретный доклад о многочисленных злоупотреблениях при выделении «восточной помощи», в счет которых сотни юнкерских семейств незаконно получили безвозвратные государственные кредиты. Этим он еще больше насторожил замешанного в этом скандальном деле Гинденбурга, который зарегистрировал подаренное ему поместье на имя сына, что освобождало его в будущем от налога на наследство.

23 января 1933 года Шлейхер посетил президента и потребовал распустить рейхстаг, в котором он так и не получил поддержки, и предложил управлять страной с помощью президентских декретов. Заодно он попросил временно упразднить парламентскую демократию и установить военную диктатуру. То есть сделать то, о чем еще раньше просил фон Папен, который теперь уверял всех, что сумеет уговорить Гитлера войти в правительство, которое сможет получить поддержку рейхстага.

Президент согласился на все, кроме предоставления Гитлеру должности рейхскомиссара Пруссии, которую фон Папен намеревался занять сам — это давало ему возможность сохранить контроль над сильной прусской полицией. На пост министра обороны фон Папен и Гитлер предложили злейшего врага Шлейхера генерала фон Бломберга, которого тот изгнал в 1929 году из министерства обороны, где он был начальником законспирированного Генерального штаба, после чего Бломберг командовал дивизией в Восточной Пруссии. Близкие к нацистам начальник штаба дивизии генерал фон Рейхенау и дивизионный священник Мюллер, который после прихода Гитлера к власти станет рейхсепископом, без особых проблем завербовали фон Бломберга. Предварительные переговоры показали: честолюбивый генерал рвался в Берлин и считал, что именно он является выразителем мнения всей армии.

«Той же ночью, — пишет Отто Штрассер, — состоялась встреча, в которой приняли участие Гитлер, фон Папен, Гугенберг и лидер «Стального шлема» Зельдте.

— Я должен стать канцлером, — настаивал Гитлер, — или я отказываюсь поддерживать новый кабинет.

Однако Гугенберг был непреклонен.

— Гинденбург доверяет фон Папену, мы доверяем фон Папену, поэтому фон Папен и должен быть канцлером.

Гугенберг и Зельдте не собирались уступать. Их поддержали Мейснер и Оскар фон Гинденбург. Гитлер был в отчаянии. Его голос дрожал, а в глазах стояли слезы. Никто не заметил, как фон Папен неслышно выскользнул из комнаты.

— Я не позволю отодвинуть себя на вторые роли! — возмущался Гитлер.

На рассвете в комнату ворвался фон Альвенслебен.

— Мы должны действовать немедленно! — кричал он. — Шлейхер отказался уйти с поста канцлера. Он поднял по тревоге потсдамский гарнизон на случай непредвиденных осложнений.

Поднялась настоящая паника, поскольку ярые реакционеры Гугенберг и Зельдте больше всего боялись левой диктатуры, опирающейся на армию.

Это известие заставило запаниковать и старого Гинденбурга, а за ним и всю его свиту. Только фон Папен посмеивался, пока Гитлер демонстрировал решимость и мужество бороться с угрозой. Разве не он самый сильный человек в Германии? Разве у него нет отрядов СА, которые он может бросить на усмирение потсдамского гарнизона? Ни у кого не возник вопрос: а был ли в действительности мобилизован потсдамский гарнизон? И хотя фон Папен был в известной степени скомпрометирован связями со Шлейхером, чтобы надеяться тут же вернуться к власти, его уловка оказалась успешной.

Лишь часы пробили двенадцать, «богемский ефрейтор» явился к фельдмаршалу Гинденбургу уже в качестве канцлера германского рейха.

Гитлер оказался на вершине власти. Он не останавливался ни перед чем, чтобы добиться ее…»

Что же произошло на самом деле в последние часы республики? Вечером 29 января 1933 года действительно появились слухи, что Шлейхер вместе с начальником войскового управления рейхсвера К. Хамерштейном поднял по тревоге потсдамский гарнизон, что он намерен арестовать президента и совершить военный переворот. И тогда Гитлер на самом деле отдал распоряжение держать в полной боевой готовности берлинских штурмовиков.

Использовал в своих интересах слух о выступлении Шлейхера и фон Папен, и прибывший в Берлин ранним утром 30 января фон Бломберг был первым из всего правительства приведен к присяге. Принеся присягу, новый военный министр тут же заявил Гинденбургу, что рейхсвер хочет видеть на посту рейхсканцлера только одного человека — Гитлера!

Конечно, президент был согласен. Да и что ему оставалось делать, если это согласие у него буквально вырывали сначала промышленники и банкиры, а теперь и армия! Сегодня уже никто не скажет, так ли уж помог фон Бломберг Гитлеру, но уже после своего прихода к власти Гитлер откровенно заявит: «В этот день мы хотим особенно поблагодарить нашу армию, ибо мы точно знаем, что если бы войска не стояли в дни нашей революции на нашей стороне, то сегодня бы мы не стояли здесь».

Но все это будет потом, а пока новый министр получил приказ президента пресекать любые попытки военного путча и оказывать всемерную поддержку новому правительству, которое будет создано уже через несколько часов.

Оставалось только одно препятствие: Гугенберг, который не соглашался на новые выборы, так как опасался поражения своей партии. Тем не менее общими усилиями его удалось уговорить, и после того как Гитлер торжественно пообещал не делать никаких персональных изменений в кабинете министров независимо от результатов голосования, Гугенберг сдался. Но даже сейчас Гитлер все еще не был уверен в окончательном успехе, и 29 января в дневнике Геббельса появилась следующая запись: «Фюрер часами меряет большими шагами комнату отеля… Потом вдруг останавливается и говорит мне: «Если партия распадется, то я через три месяца пущу себе пулю в лоб».