Татьяна Веденская - Квартирный вопрос, или Байки черного маклера

Было на тот момент знойной женщине и мечте поэта около шестидесяти лет. Ну, любви, как известно, все возрасты покорны, а потерять голову, когда дети выросли, пенсия назначена и полно свободного времени, – дело легкое и естественное. Особенно когда вокруг такие перемены.

Они гуляли по парку вокруг МГУ, любовались видами, открывающимися с Воробьевых гор. Мария Ивановна Сушко жила в одном из самых живописных районов нашего города, районе, о котором мечтают все приезжие и многие коренные москвичи. Вообще, если хотите научиться разбираться в московских районах, их рейтингах и крутизне, сделать это проще простого. Берем схему метро и пересекаем ее одной вертикальной чертой прямо посередине.

В итоге получаем идеальный «крутометр» районов Москвы. Для начала отбрасываем зону так называемого Кольца – все, что внутри Кольцевой линии метро. Это – центральная часть города, и вся она, с тем или иным преимуществом, является очень и очень крутой. И чем ближе к Красной площади, тем круче. Если же из вашей спальни видны купола храма Христа Спасителя, то вы – король мира. Поздравляем. А все остальные – те, кто по центру Москвы только гуляет. Идем дальше. Дальше от Центрального административного округа.

Внимательно смотрим на черную черту. Все, что проходит в непосредственном соседстве с нашей черной линией, – это районы нормальной крутизны, популярные, любимые в народе места обитания, вполне престижные, но не слишком. От Бунинской аллеи до Нахимовского проспекта – все хорошо. По цене – тоже в пределах так называемой нормы, если, конечно, можно цены в нашем городе вообще отнести к какой-нибудь норме.

Теперь переходим к левой части нашей схемы, той, которая условно считается более престижной и экологически чистой. Чем дальше вы отходите от линии, тем престижнее будет место вашего потенциального обитания. К примеру, верхняя часть серой ветки, такие станции, как «Отрадное», «Алтуфьево» и прочее «Бибирево», будут иметь коэффициент престижности к черной линии 1,1. А зеленая ветка (верх) и оранжевая (низ) – уже 1,5 в наших условных, придуманных мной единицах. «Планерная» будет уже 1,6, а красная ветка (низ) – 1,7. Тут есть некоторая неравномерность, потому что все-таки дома на проспекте Вернадского будут покруче «Октябрьского Поля». Это все – из-за близости университета. И, наконец, с коэффициентом 2 побеждает в конкурсе престижности Кутузовский проспект, «Парк Победы» и линия, удаленная от черной черты максимально. Это если брать в общих чертах, хотя, конечно, все равно надо разбираться на местах, которые могут зачастую делать «погоду» даже больше, чем район.

Теперь перебрасываем взгляд на противоположную часть круга. С другой стороны черты все не так радужно, но принцип остается тем же, только зависимость теперь будет обратная. Чем дальше от линии – тем хуже. Что значит хуже в нашем, московском понимании? Выше плотность заселения, народу полно. Настоящие спальные районы. Море низкокачественного жилья, всяких пяти-девятиэтажек, шестиметровых кухонь, запруженных пробками дорог. Как мы видим, низ зеленой ветки вполне тянет на 0,9. Хороший, достаточно популярный район. Ветка сверху – та же история. «Медведково» и иже с ней – хороша, 0,9 как пить дать. Далее следуют две самые непопулярные, считающиеся экологически неблагополучными ветки – те, что заканчиваются станциями «Марьино» и «Выхино». Когда-то там была свалка, где-то там до сих пор промзоны и нефтеперерабатывающий завод, но… зато! Всегда есть «зато», которое приводит в эти районы огромные толпы людей. И это «зато» – цена. Сразу оговорюсь, сейчас в нашем сумасшедшем городе и в этих районах квартиры стоят сумасшедших денег, но все-таки до сих пор в Капотне и Бирюлеве цены – одни из самых низких. Дальше – только за МКАД, в Подмосковье, но это отдельная история. Мы же тут говорим о Москве? И ни шагу назад. Все за московскую прописку, так что обозревать интересный и перспективный рынок заМКАДья я не буду.

Еще пара слов о «Щелковской» и «Перово» – эти районы всегда где-то между. Между плохой экологией и хорошим сервисом, между слишком плотной застройкой и парками, прудами. Там есть места похуже и получше, люди эти районы любят. И там тоже можно купить квартиру по приемлемой цене.

Итак, с крутизной мы разобрались, гребем дальше. Обратно к Марье Ивановне Сушко. Она, как вы теперь понимаете, занимала шестьдесят метров в крайне престижном районе Москвы. Получила она свои метры в свое время благодаря умелой и коммуникабельной дочери. Та выменяла им эти метры, а потом еще и выписалась из квартиры, чтобы не потерять какую-то еще очередь. Дочерью Мария Ивановна гордилась. Прекрасное образование, то самое, МГУ, карьера, поездки за границу. Правда, дочь была не замужем, но, сами понимаете, как у нас с мужиками трудно сейчас. Совсем их практически нет. Все повывелись.

Поэтому, когда около Марии Ивановны вдруг начал ошиваться вполне приятной наружности, правда, лысоватый, но зато веселый мужчина лет тридцати восьми, то сначала она на это и внимания не обратила. Подумаешь, трется. Мало ли, может, человеку скучно. Человеку, может, не с кем в театр сходить, на выставку.

А дальше выяснилось, что у Марии Ивановны и лысоватого мужчины приятной наружности масса общих интересов. И что они вообще на мир смотрят одними и теми же глазами, плевать на то, что одни глаза старше других на двадцать два года. Они могли говорить часами. Они пили чай на просторной кухне. Мария Ивановна хотела познакомить своего нового друга с дочерью и даже втайне надеялась, что дочь и… Петечка понравятся друг другу, а она, Мария Ивановна, таким образом убьет сразу двух зайцев. И дочкину личную жизнь устроит, и Петечка будет рядом. Можно будет и дальше с ним чай пить и говорить о театре.

Петечка дочери не понравился. Она даже высказалась в том духе, что от Петечки надо бы избавиться поскорее, пока не стало поздно.

– Но что, что с ним не так? – расстроилась Мария Ивановна.

– Да что у вас может быть общего? Ты посмотри на себя в зеркало! Чем ты можешь его привлекать? Мам, у тебя же гипертония, диабет! – увещевала ее дочь.

Мария Ивановна обижалась. В зеркало она смотреть не любила, а Петечка, услышав о словах дочери, возмутился всей душой:

– Да разве ж во внешности дело? Это же временная телесная оболочка. А душа человеческая для твоей дочери что – пустой звук? Она тебя не любит, ни во что не ставит. Она только и ждет, что твоего наследства, – вдруг подал идею Петечка.

А хорошая идея, положенная на правильную почву, всегда прорастет. Даже если идея эта пуста и нереальна. Дочка маму любила, и наследства ей не надо было. У нее и без маминого наследства в жизни было все, кроме счастья.