Михаил Бойков - ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ

Старосте и его помощнику никто ничего не ответил. В этот момент отрезвления холодногорцы не нашли слов. Юрий Леонтьевич подошел, к двери и постучал в нее. Из коридора послышалось недовольное ворчанье старшего надзирателя:

— Ну, что нужно? Чего вы сегодня никак не угомонитесь?

— Человек в камере умер. Заберите труп! — крикнул староста в дверное "очко"…

Войдя в камеру, тюремщик споткнулся об останки энкаведиста и на мгновение остолбенел. Оправившись от изумления, он всплеснул руками и растерянно начал спрашивать:

— Что это такое, а? Кто его, а? Кто убил? Зачем убили? Кто, кто?

Обычно Костя Каланча разговаривал с надзирателями дерзко и нагло. И в этот раз он не изменил своей привычке. Подойдя к тюремщику, вор с подчеркнутой небрежностью дотронулся до его плеча двумя пальцами и сказал:

— Не шумите, гражданин надзор! Никто вашего лягавого не убивал. Он, ни с того, ни с сего, стал биться об стенки, ну и побился.

— Ты, что брешешь?! — возмущенно заорал надзиратель. — Человек сам не может так побиться. Кто его убил? Говори!

— А это, гражданин надзор, я, при всем желании, сказать не могу, — спокойно ответил Костя.

— Почему?

— Не желаю вот так, как он побиться. А вам советую доложить начальству, что в Холодногорске произошло самоубийство. И для нас, и для вас так будет лучше.

— Да ведь такое нельзя скрыть от начальства! Оно все равно узнает! — в отчаянии воскликнул тюремщик.

— Ну, дело ваше. Действуйте, как хотите, — бросил вор, поворачиваясь к нему спиной…

Двое помощников старшего надзирателя вытащили труп Горлова в коридор. На том месте, где он лежал, осталась черная застывшая лужа крови…

Холодногорск не пострадал из-за убийства бывшего энкаведиста. Ни одного заключенного не подвергли за это репрессиям. Видимо, это убийство вполне соответствовало некоторым особенностям "повседневной оперативной работы" нового начальника краевого управления НКВД.

Были в Холодногорске и цыгане. Человек пятнадцать изразных таборов. Двое стариков из них когда-то пели в цыганском хоре знаменитого ресторана "Яр".

Холодногорские цыгане много рассказывали мне о том, за что и почему в СССР арестовывают их соплеменников; рассказывали и о своих следственных "делах". В большинстве случаев это были "преступления" политически-юмористические и в рассказах о них факты смешивались и переплетались с цыганским тюремным фольклором…

— Глянь! Чего это цыган волосья на себе рвет?

— А это он торопится облысеть. Боится, как бы советская власть у него последние волосья не отобрала".

Такую шуточную поговорку сложил русский народ о цыганах в Советском Союзе.

А вот и другая поговорка:

"Табор цыгана ликвидировали, его коней коллективизировали, гитару национализировали, а шкуру в тюрьме изолировали".

О таком народном творчестве я разговорился с сидевшим в Холодногорске вожаком одного цыганского табора.

— Такие поговорки о вас правильны? — спросил я его.

Он ухмыльнулся и ответил:

— Правильные они, да не совсем.

— Почему?

— Советская власть у нас не все отобрала.

— Что же она вам оставила?

— А три буквы.

— Какие буквы?!

— Из русской азбуки . С, О и В.Это теперь цыганское тавро. Вроде лошадиного. Только лошадям его на шкуру ставят, а цыганам на следственные дела…

Цыгане для советской власти — люди опасные. Они кочуют, государственных границ не признают и в колхозы идти не хотят. Поэтому большевики организовали сплошную ликвидацию цыганских таборов. Цыган арестовывают и без суда отправляют в концлагери, а на папках с их очень коротенькими следственными делами пишут: "С. В." или "С. О." — начальные буквы слов: социально-опасный и социально-вредный.Иногда цыгане попадают в тюрьму и за конкретные, хотя и весьма диковинные преступления.

С каждым годом цыган в Советском Союзе становится все меньше. Они вымирают в тюрьмах и концлагерях, без вины виноватые перед коммунизмом.

— Мы для большевиков самые последние люди, — говорили мне холодногорские цыгане.

А в их новых песнях, которые я слышал в Холодногорске, звучали безнадежность и обреченность:

Кочевал по Северному Кавказу цыган Кирила, всячески увертываясь от преследований советской власти. Наконец, власть его нащупала. В табор явились уполномоченные по подписке на "Заем индустриализации" и стали агитировать:

— Товарищи цыгане! Выполним наш долг! Все, как один, подпишемся на заем! По 300 рублей каждый.

— Какой такой заем? — спрашивает Кирила.

Уполномоченные объяснили ему. Послушал он, а потом ударил ладонями по голенищам сапог и закричал на весь табор:

— И что это за государства нищая такая! Даже у бедного цыгана грбши займае!

Цыгане отказались подписываться на заем. В тот же вечер весь табор был арестован, а впоследствии разослан по концлагерям. Кирилу, как зачинщика "антизаймового бунта", расстреляли.

Двое цыган ночью украли лошадей в совхозе № 25 близ Пятигорска. Разбиравший их дело судья вынес такой приговор:

"Подсудимые Степан Глотов и Яков Чалый, уводя ночью из конюшни совхоза лошадей, разбросали сбрую и позабыли взять с собой уздечки. А потому признаны виновными в бесхозяйственности и халатности…"

Вожака табора Никиту Цыганкова вызвали в отделение НКВД с определенной целью посадить затем в тюрьму. А Цыганков туда садиться не хотел. Поэтому он посоветовался с опытными людьми и они его научили, как нужно отвечать на вопросы энкаведистов.

Пришел цыган в отделение НКВД. Один из следователей его спрашивает:

— Кто твой отец?

Цыганков скрежещет зубами от злости на советскую власть, но отвечает, как по писаному:

— Наш дорогой вождь и учитель, товарищ Сталин.

— А кто твоя мать?

— Наша любимая советская власть.

— А кем бы ты хотел быть?

— Сиротой! — не выдержал цыган… В табор он не вернулся.

Весной голодного 1932 года, в станице Шелковской Кизлярского округа, нищая цыганка украла у колхозницы несколько печеных картофелин. Она вытащила их из печки горячими и сунула за пазуху своему 8-летнему сыну. Колхозница заметила воровство и подняла крик.

Сбежались соседи и отвели цыганку, вместе с сыном, в отделение милиции, находившееся поблизости. Там дежурный милиционер начал их допрашивать, но безуспешно. Не отвечают арестованные на его вопросы. Над головой милиционера висит большой портрет "отца народов" с усами и трубкой. Цыганенок смотрит на него испуганно и хватается за пазуху обеими руками.