Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

Причем традиционная система вранья: «как только, так сразу…» характерна для всех времен и для командиров всех уровней, причем, чем выше – тем в большей степени. Конечно, в случае, если война действительно начнется, то при таком подходе можно здорово погореть, как, например, с подачи упомянутого выше Л. З. Мехлиса, погорел командующий Западным фронтом генерал армии, Герой Советского Союза Д. Г. Павлов и его ближайшие подчиненные.

На этой трагедии советских генералов мы уже не раз останавливались. Однако здесь все же отметим, что, несмотря на очень серьезные упущения Павлова и его ближайших помощников, мера наказания для них была выбрана не обосновано чрезмерная. Они могли еще много полезного сделать для армии и страны. Тогда недостатки в боевой подготовке Красной Армии носили всеобщий и системный характер, о чем свидетельствует тот факт, что в первые месяцы войны отступали все наши фронты, теряя управление войсками и оружие, даже под руководством наших маршалов.

Командующий Западного фронта генерал Павлов был снят с должности уже 30 июня 1941 г., однако практически с первого дня войны в качестве советников, а затем и командующих этого фронта побывал почти весь «цвет» Красной Армии: маршалы Тимошенко, Шапошников, Ворошилов, Кулик, генерал Еременко и, наконец, главный комиссар Красной Армии Лев Захарович Мехлис.

Как следует из результатов «нашествия» наших маршалов в Минск, их действия только мешали командующему Западным фронтом Павлову. Плохо представляя реальную обстановку на фронте, маршалы заставляли Павлова гнать войска на запад и наносить контрудары по немецким войскам, с целью остановить их, а затем разгромить агрессора на его территории. Кончались такие удары, как правило, тем, что наши войска, к большому удовольствию немецких генералов, сами залезали в окружение, в так называемые «котлы», откуда им выхода уже не было.

В результате наши маршалы ситуацию на Западном фронте не улучшали, а своими неумелыми действиями еще более её усугубляли, однако крайним за все поражения выставили генерала Павлова, который вместе с товарищами по несчастию был, как уже было сказано выше, расстрелян уже 22 июля 1941 г.

Однако немецкая армия продолжала наступать, умело уничтожая дивизии и даже целые армии наших войск. Становилось ясным, что причины поражений Красной Армии были значительно глубже, чем просто недисциплинированность и нераспорядительность ее командиров.

Тогда же становилось все более очевидным, что высшие руководители и командиры Красной Армии явно недооценили реальную опасность, исходящую от самой мощной армии мира. И не потому, что наши генералы и маршалы были якобы дураками от природы, а потому, что их уровень профессиональной подготовки на начало войны с Германией явно не соответствовал требованиям времени и занимаемым ими должностям. Как говорят в народе, «шапка была явно не по Сеньке».

Конечно, он не сразу стал генералиссимусом и И. В. Сталин.

Это подтверждается текстами, уже неоднократно упоминаемых, Директив № 2 и, особенно, № 3, подписанных Тимошенко, Маленковым и Жуковым и, само собой разумеется, согласованных с И. В. Сталиным. Эти директивы были направлены войскам западных округов в первый день войны и предусматривали переход Красной Армии в контрнаступление, причем к исходу уже 24 июня (за два дня) наши стратеги требовали овладеть районом Люблин в Польше. Эта задача тогда явно была не по силам Красной Армии.

Все попытки выполнить директивы высшего командования о наступлении наших войск в первые часы войны привели к большим неоправданным потерям и еще более усугубили и без того наше тяжелое положение на советско – германском фронте, особенно на Западном фронте, по которому гитлеровские генералы наносили самый мощный удар.

Так или иначе, но первые же столкновения Красной Армии с вермахтом показали И. В. Сталину и стране, что командование наших сухопутных войск оказалось, мягко говоря, не на высоте. Мало чем обоснованный оптимизм оказался чрезвычайно губительным.

Но можно ли было в условиях, создавшихся на 22 часов 40 минут 21 июня, если не остановить, то хотя бы достойно встретить врага на западной границе?

На этот принципиальный, центральный вопрос нашего исследования однозначного ответить трудно. Если, допустим, что для сухопутных войск, подчиненных Тимошенко и Жукову, указанного выше времени, 5 часов 40 минут, было мало для приведения их в боевую готовность, то почему тогда этого же времени оказалось более чем достаточно для адмирала Николая Герасимовича Кузнецова, наркома Военно – Морского Флота, хотя самые первые удары немецкая армия нанесла в ночь на 22 июня 1941 г. именно по флотским базам, частности – по Севастополю.

В 02.00 Черноморский флот находился уже в полной боевой готовности, а в 03 часа 07 минут начальник штаба Черноморского флота контр – адмирал И. Д. Елисеев дал команду открыть огонь по приближающимся фашистским бомбардировщикам. По самолетам противника ударила артиллерия кораблей и зенитные батареи базы Черноморского флота. Немецким летчикам было не до прицельного бомбометания: ослепленные ярким светом прожекторов, они беспорядочно сбросили свой смертоносный груз и повернули обратно, потеряв несколько самолетов. Флот не потерял ни одного корабля, ни одного самолета.

Для сравнения: в эти же сутки наша армейская авиация потеряла 1200 боевых машин, в том числе ВВС Западного фронта – 800, причем значительную часть из них – новейших. Так в чем же дело?

Не надо быть гигантом мысли, чтобы ответить на этот вопрос, весьма неприятный для сухопутных командиров, в первую очередь, разумеется, для наших маршалов и генералов: у моряков организованность, слаженность действий штабов, кораблей и воинских частей; уровень дисциплины, ответственности, выучки личного состава и боевой готовности были на порядок выше, чем у подчиненных Тимошенко и Жукова.

Кстати, благодаря тому что командование Черноморским флотом находилось в тесном взаимодействии с войсками Одесского военного округа, военно – воздушные силы этого округа были своевременно подняты по тревоге, поэтому их потери были весьма незначительными.

Поскольку за дисциплину и боевую подготовку в любых воинских коллективах, начиная с полка, в первую голову отвечают непосредственные их командиры и начальники, то нечего профессиональным военным, да еще такого уровня, как нарком обороны и начальник Генерального штаба, кивать на гражданского руководителя страны – И. В. Сталина, обвинять его в том, что он дал им якобы слишком мало времени для приведения их же подчиненных в боевую готовность.

Если военные считали, что времени у них оставалось действительно мало для выполнения своих первейших обязанностей, то они обязаны были заранее позаботиться о том, чтобы этого времени у них было больше, с таким расчетом, чтобы эта важнейшая директива, непосредственно определяющая результаты начального этапа вооруженной схватки с противником, дошла до их подчиненных своевременно.