Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

Скорее всего, в тот момент, накануне войны, примерно так же считали и высшие руководители Красной Армии С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков. Иначе не понять, почему они, бывая на приеме у И. В. Сталина чуть ни каждый день, не смогли доказать руководителю нашего государства необходимость своевременного направления директивы о приведении войск западных военных округов в боевую готовность. По крайней мере, они были обязаны накануне войны предупредить И. В. Сталина (если он, действительно, препятствовал своевременному приведению наших войск в боевую готовность) о возможных последствиях его действий, однако этого Тимошенко и Жуков не сделали. Это потом, задним числом, они стали такие умные.

Важно обратить внимание на то, что современные историки, дружно соглашаясь с тем, что «директива о приведении советских войск в боевую готовность была дана слишком поздно», однако не дают ответа на само собой напрашивающийся в таком случае вопрос: а когда, с их ученой точки зрения, эта директива отправлена была бы вовремя, например: за 6 часов, за сутки, за двое, месяц или год до начала войны?

На этот вопрос трудно ответить даже сейчас. Задним числом не смог на него ответить и сам автор «Воспоминаний и размышлений» маршал Г. К. Жуков, будущий министр обороны Советского Союза, как наиболее сведущий в этих делах человек. Другой, непосредственный свидетель событий последних мирных часов, от которого непосредственно зависело приведение наших войск в боевую готовность и, следовательно, результаты начала войны, нарком обороны С. К. Тимошенко, как уже указывалось, не счел нужным ответить на этот, важнейший для истории, вопрос; ушел в иной мир нераскаянным. Стало быть, не слишком боялся Бога за загубленные солдатские души.

Задним числом и самому Г. К. Жукову стало очевидно, с учетом реальной боеготовности войск под его командованием, что директива о приведении советских войск в боевую готовность была дана поздно. Однако почему она была отправлена поздно, начальник Генерального штаба анализом себя особенно не утруждает, частично берет грех на себя, но основную вину перекладывает на И. В. Сталина.

Так, в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков пишет: «В период назревания опасной военной обстановки, мы, военные, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько ранее в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно – мобилизационным планом».

Выходит, скромность не позволяла Маршалу Советского Союза написать – «я», а только весьма неопределенно – «мы, военные». Можно подумать, что любой военный мог запросто зайти в кабинет к И. В. Сталину, чтобы убедить его в чем-то, кажущимся этому военному очень важном.

По Г. К. Жукову, получается, что вот мы, умные военные, в том числе, разумеется, и он – Жуков, неоднократно пытались убедить И. В. Сталина в том, что срочно необходимо принимать меры, предусмотренные оперативно – мобилизационным планом, в том числе срочно убрать с границы сотни новейших самолетов, преднамеренно подставленных каким-то врагом народа под удар фашистов. Ведь неровен час – начнется война, а самолеты, не имея летчиков, сами улететь в тыл не сумеют, вот и погибнут ни за понюх табаку прямо на аэродромах. Из этого можно сделать вывод: ну и дурак же был Сталин, если он и этого не понимал.

А ведь таких казусов было сколько угодно: и незаправленные танки, и орудия без снарядов, и войска, не прикрытые зенитной артиллерией, поскольку в это время эта артиллерия была направлена для учебных стрельб на дальние полигоны, и, наконец, – неработающие радиостанции.

Таким образом, в «Воспоминаниях и размышлениях» их автор пытается убедить читателя: а причем здесь «мы, военные», в том числе нарком обороны Маршал Советского Союза Тимошенко и я, начальник Генерального штаба генерал армии Жуков, если мы, военные, неоднократно убеждали И. В. Сталина, что расхлябанность в армии недопустима, что, если затянем этот, давно уже перезревший вопрос, о приведении войск Западных военных округов в боевую готовность, то останемся без армии, а в первую очередь – без самолетов. Но, несмотря на все наши доводы, Сталин нас так и не понял; поэтому подставил Красную Армию под удар Гитлера; вот оставили все на границе: и солдат, и технику, и склады с топливом, из-за этого и бежали мы, военные, по вине Сталина до самой Москвы.

Однако И. В. Сталина можно обвинить в чем угодно, но только не глупости. Поэтому, если и докладывал Тимошенко вместе Г. К. Жуковым руководителю нашего государства о состоянии войск западных военных округов и о перспективах отражения нападения немецких фашистов на нашу страну, то, скорее всего, далеко не так, как было выше указано. Иначе трудно объяснить, почему И. В. Сталин в такое критическое время, как 21 июня, закончил свой рабочий день и уехал отдыхать в 23.00. Обычно он и в спокойное время работал значительно дольше, до 2–3 часов ночи.

Таким образом, судя по реакции И. В. Сталина, доклад этих высших руководителей Красной Армии, как нам представляется, был традиционным, характерным для мирного времени, когда докладчик знает, что проверить объективность его утверждений, обещаний и выводов никто не может: ни многочисленные проверяющие, ни полевые занятия с учебными стрельбами, ни командно – штабные ученья, ни даже крупные маневры с обозначением условного противника и привлечением целых военных округов, а только – настоящая, крупномасштабная война с реальными боевыми действиями.

Поэтому дух и содержание подобных докладов бывает, как правило, более чем оптимистический: «мы никого не боимся, всегда готовы в бой, врага будем бить малой кровью и на его территории. Любой агрессор разобьет свой медный лоб о наш советский пограничный столб».

Затем докладчик щелкает каблуками и выставляет грудь, мол, готов за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке занять более высокую командную должность, получить очередное воинское звание или награду, желательно, конечно, орден, но согласен на медаль и даже на значок.

При подготовке таких докладов очень важно угадать, – а лучше, конечно, заранее знать – точку зрения начальника, и ни в коем случае не раздражать его, не спорить с ним, – тогда о своем будущем беспокоится нечего: подхалимов всегда любили и будут любить. В мирное время они всегда были и будут при дворе, хотя для государства это – большое несчастье, но, как показывает история, труднопреодолимое, даже при таких руководителях, каким был И. В. Сталин, который за такие вещи наказывал подобных деятелей, забывающих интересы государства во имя личных, самым жестоким образом. Однако, как мы видим, и это не всегда помогало.