Георгий Свиридов - Охотники за алмазами

— Превентор! Перекрывай скважину!..

Перекиньгора и с ним трое бурильщиков бросились под навес и, упираясь ногами, стали крутить штурвал задвижки. Но тяжелые плашки сходили медленно и нехотя, чья-то могучая сила раздвигала их.

Рядом с буровой рабочие спешно подводили массивные чугунные «елки», собирали трубы фонтанной арматуры, задвижки… А под настилом, из глубины по скважине шел клокочущий гул. Словно под землей проснулся какой-то невиданный гигантский зверь, он недовольно рычал, и от его непривычного урчания становилось не по себе. Внезапно земля вздрогнула. Гулко выстрелила скважина — и шипящий поток бурого глинистого раствора, смешанного с газом и нефтью, хлестнул мощной струей вверх, под купол вышки. А оттуда, дробясь о перекрытия и смешиваясь со снегом, падал вниз. Бурильщики шарахнулись от скважины.

А гул все нарастал, и струя становилась все мощнее и все яростнее хлестала в небо с диким напором. Остро запахло нефтью. Фонтан!..

— Что же вы, черти, растерялись! — крикнул Липиков. — А ну, за мной! Подводи арматуру! Дава-ай!..

Нефть смешивалась со снегом и черными липкими хлопьями падала на головы, на плечи, на спины. Черно-белая метель заволокла буровую. Теплов, мокрый от пота, перепачканный нефтью, пьянея от радости и напряжения, сбивая в кровь руки, таскал вместе с рабочими трубы, подводил противофонтанную арматуру…

Всю долгую мартовскую ночь бригада бурильщиков вместе с испытателями усмиряла нефтяной фонтан. Когда наступил серый рассвет, бушующий поток был, наконец, загнан в чугунные трубы и скован мощными задвижками. Но люди не расходились. Перемазанные нефтью, усталые, голодные, они смотрели сияющими от счастья глазами на свою судьбу, на свою заляпанную нефтью вышку, К утру буран стих, угомонился, по розовеющему небу низко плыли лохматые серые тучи и, казалось, чуть ли не задевали за вершину вышки. Она стояла какая-то необычная, притихшая, в сосульках и гроздьях наледи, и в неясном утреннем свете казалась празднично принаряженной, золотистой.

А внизу под вышкой пританцовывала, шевелилась кучка грязных людей, связанных одной трудовой судьбой. И эта связь, которая крепко держала их долгие изнурительные месяцы, вдруг ослабла, нарушился привычный ритм жизни. Впереди больше не было ни вахт, ни авралов, ни дневных, ни ночных смен… И нагрянувшая свобода настораживала неопределенной пустотой незанятости. Они еще полностью не осознавали свершенного подвига и чувствовали, жили счастливой уверенностью исполненного долга.

Самолет летел, как казалось Фарману, слишком медленно. Наконец, сделав круг, АН-2 пошел на посадку, нацеливаясь на ровное поле реки. Вспахивая лыжами снежную целину, поднимая белые вихри, подрулил к пологому берегу.

Проваливаясь в глубоком снегу, к самолету бежали буровики. Фарман впервые видел их такими: лица, как у папуасов, раскрашенные, перемазанные нефтью, счастливые.

— На руках! Несем! Ура!

Далманова подхватили дюжие руки, подбросили вверх. Он растерялся, беспомощно озирался, пытался ухватиться за что-нибудь, но снова взлетал над толпой.

Вот и вышка. Обледенелая, странно тихая. Чуть в стороне, за кочегаркой, в безопасном месте бульдозером спешно очищена от снега глубокая лощина. На ее дне густела темная масса, У Фармана перехватило дыхание. Нефть!..

— Открывай задвижку! — командовал Евграф.

Около вышки, за щитами, кто-то повернул штурвал. Конец трубы, выступающий над лощиной, качнулся, нервно задрожал. Послышался глухой нарастающий гул. Все притихли вокруг Далманова, замерли, заново переживая свою радость. Томительно бегут секунды — и вот, с тяжелым придыхом, обдав острым запахом газа, под сильным напором взметнулась могучая густая струя тяжелой маслянистой жидкости, разлетелась крутым веером вверх. Она была не обычная, не темно-коричневая с привычным синевато-зеленоватым отливом, а совсем другая, радужно-светлая, золотистая, чем-то похожая на свежий мед. И пахла сладко и пронзительно терпко, дурманя голову.

У Фармана перехватило дыхание. Белая нефть!.. Мечта геологов. О такой он лишь читал… Он смотрел и не верил. Протянул руки, подставил ладони. С тугой силой хлестнула густая струя, рассыпая оранжевые брызги. Уникальная! Хоть сейчас заправляй в моторы. Брызги летели в лицо, падали на одежду, на валенки, на снег. И снег становился золотисто-коричневым. Вот она, родная, сибирская!..

Слева и справа от Далманова, у самодельного озера, орали, обнимались, прыгали и плясали возбужденные люди, торжествуя свою победу.

Перед вагончиками пылали костры. Облитые нефтью дрова горели ярким пламенем. На широких совковых лопатах, как на сковородах, жарили мороженую осетрину и муксуна. В огромном закопченном котле пыхтело и булькало невообразимое праздничное варево из оставшихся запасов риса, вермишели, гороха, свиной тушенки, подмороженной картошки и грибной солянки. На сдвинутых столах, рядом с бутылками шампанского, стояли литровые консервные стеклянные банки с солью и сахаром, в алюминиевых мисках лежали крупно нарезанные куски колбасы, репчатый лук.

Пока готовили праздничный стол, Далманов диктовал радисту радиотелеграмму, которая потом облетела страницы газет и журналов.

— Пиши: из Усть-Югана, точка. А нефть все-таки есть, восклицательный знак. В Усть-Югане получен мощный фонтан, запятая, суточным дебитом пятьсот тонн, точка. Вам это ясно? Поставь два вопросительных знака.

— Два вопросительных? — радист снизу вверх посмотрел на Далманова.

— Да, да! Два сразу. Подпись Далманов.

Радист вывел на бланке текст.

— Кому первую слать? В управление?

Далманов на секунду задумался, прищурил глаза. Пальцем ткнул на свежий номер журнала «Советская геология», лежавший на столе.

— Первую пошли сюда, авторам статьи.

Радист, надев наушники, взялся за ключ. Послышалось тонкое привычное попискивание точек и тире. Срываясь с антенны, телеграммы взлетели в эфир, помчались через тайгу, через хребты Урала в Москву, в редакцию журнала, в Главгеологию, в область, в обком первому секретарю, в управление, в Баку профессору Ардашевичу…

А через час, когда салютовали пробками шампанского в мартовское небо, ошалелый радист, откусывая хлеб с колбасой, торопливо записывал поздравления. Они хлынули стремительным потоком…

Это была победа!

Новое открытие месторождения в Западной Сибири, в типичных для нее меловых горизонтах, послужило основой для постановления коллегии Министерства геологии и охраны недр СССР в августе 1961 года. В нем было сказано:

«В результате этих работ были не только рассеяны ложные впечатления, создавшиеся в результате неправильного проведения работ за период с 1947 по 1957 год, о бедности недр этих обширных территорий, но и созданы реальные предпосылки для открытия здесь… нефтегазоносной провинции…