Дэвид Уайз - Охота на «кротов»

4 февраля Носенко вручили американские документы и в гражданской одежде перевели через швейцарскую границу в Германию. Спустя неделю самолетом из Франкфурта его доставили на базу ВВС Эндрюс близ Вашингтона, куда он прибыл 11 февраля. «Его держали на конспиративной квартире в северной части Вирджинии, — говорил Кайзвальтер. — Двое сотрудников ЦРУ (супружеская пара) вели домашнее хозяйство и обеспечивали безопасность своего гостя. Его окрестили «Фокстрот»».

Для Носенко его новая жизнь в Соединенных Штатах быстро обернулась кошмаром, который продлился не месяцы, а годы. Энглтон и Бэгли видели миссию Носенко в достижении двух целей: отвлечь внимание от наводок Голицына на «кротов», действовавших в ЦРУ, и довести до Запада информацию о том, что КГБ не имеет никакого отношения к Ли Харви Освальду и к убийству президента Кеннеди.

В свете этого утверждения Носенко о том, что КГБ не проявил интереса к Освальду, казалось, противоречили логике. Как бывший морской пехотинец Освальд предположительно располагал хоть какой-то информацией, которую КГБ хотелось бы узнать. Более того, Освальд служил в Ацуги, в Японии, на базе самолетов «У-2». С 1956 года самолеты-шпионы ЦРУ летали над советской территорией, собирая разведывательную информацию, и для ЦРУ казалось невероятным, чтобы КГБ не захотел расспросить Освальда об этом самолете [125].

Однако Носенко придерживался своей версии: КГБ не опрашивал и не вербовал Освальда. Причина, которую указал Носенко, состояла в том, что Освальд по своим личным качествам совершенно не подходил для того, чтобы КГБ захотел иметь с ним дело. 3 марта 1964 г. спустя месяц после бегства, Носенко опрашивали в ФБР. Он сказал, что принял решение отвергнуть просьбу Освальда остаться в Советском Союзе, потому что тот показался ему не «вполне нормальным» [126]. Носенко добавил, что* когда досье Освальда после убийства президента было доставлено из Минска в Москву, он читал в деле краткую записку, составленную Сергеем Федосеевым, начальником Первого отдела Второго главного управления КГБ. Как говорится в докладе ФБР, Носенко «вспомнил, что в ней содержалось категоричное утверждение, что с момента прибытия Освальда в СССР и до его выезда из страны КГБ не имел контактов лично с Освальдом и не пытался использовать его каким бы то ни было образом» [127].

Для ФБР у Носенко были еще более удивительные новости об Освальде. Из досье он узнал, что у Освальда в Советском Союзе было ружье, с которым он ходил охо-титься на зайцев. По его словам, хотя западные газеты и изображают Освальда метким стрелком, в досье Освальда имеются свидетельства его приятелей-охотников о том, что Освальд очень плохо стрелял и они снабжали его дичью [128].

Но зайцы и самолеты-шпионы были лишь второстепенными фактами в сравнении с центральной проблемой, с которой столкнулось ЦРУ в результате показаний Носенко по делу Освальда. Вкратце она состояла в следующем: если Носенко — настоящий перебежчик, то его информация чрезвычайно важна, потому что в этом случае можно считать очевидной непричастность Советов к убийству Кеннеди. Но если Носенко направлен КГБ и не является настоящим перебежчиком, значит ли это, что Освальд действовал в интересах Советов, когда стрелял в президента?

Ричард Хелмс, заместитель директора по планированию, угодил в эту ловушку. Давая свидетельские показания в Комиссии по расследованию политических убийств в 1978 году, Хелмс, к тому времени бывший директор ЦРУ, сказал, что если Носенко давал ЦРУ ложную информацию о контактах Освальда с КГБ, то «для нас было бы естественным предположить о связи Освальда с КГБ в ноябре 1963 года, точнее, что Освальд действовал как советский агент, когда стрелял в президента Кеннеди» [129].

Но если Носенко действительно принес информацию, то возможны и другие объяснения. Освальд жил в Советском Союзе, и он убил американского президента. Если он действовал исключительно по собственной инициативе, то нетрудно себе представить, что советское руководство после событий в Далласе впало в панику и направило кого-то, чтобы убедить Соединенные Штаты, что Советы непричастны к убийству. Но Хелмс был прав в одном — «для правительства чрезвычайно важно определить искренность м-ра Юрия Носенко» [130].

Вопрос о достоверности сведений Носенко расколол ЦРУ на два лагеря: с одной стороны, Энглтон, Бэгли и их сторонники, с другой — большая часть сотрудников управления. В то время как многие подчиненные Энглтона считали вместе с своим боссом, что Носенко «плохой» или «грязный» — краткое обозначение двойных агентов в ЦРУ, большинство сотрудников советского отдела и руководители управления пришли к заключению, что он действительно был тем, за кого себя выдавал, то есть настоящим перебежчиком. Споры о Носенко, однако, продолжаются и по сей день, особенно среди бывших сотрудников ЦРУ.

Но вначале преобладало мнение тех, кто в нем сомневался. Взять хотя бы вопрос о звании Носенко. По словам Бэгли, «он был майором с 1962 года, а когда приехал в 1964-м, сказал, что он подполковник. А затем сознался, что он капитан». Но перебежчики до Носенко, как известно, также преувеличивали свой ранг, чтобы придать себе большую значимость и произвести большее впечатление на своих новых друзей.

Тем не менее поразительно, что споры о звании Носенко завязались в один узел с вопросом о бумагах Черепанова. Он представил командировочное удостоверение КГБ, которое, как он сказал, получил в 1963 году, когда участвовал в охоте на предателя Черепанова, и где было указано его звание — подполковник.

Допрашивавшие его сотрудники ЦРУ задавали всякого рода вопросы: почему Носенко до сих пор сохранил его, почему там указано звание не капитан, а более высокое? В контрразведке предположили, что в КГБ Носенко снабдили фальшивым документом, чтобы подтвердить его заверения о более высоком звании. «Почему он выехал в Женеву с внутренними проездными документами?» — спрашивал заместитель Энглтона «Скотти» Майлер.

«Существовало одно объяснение, — сказал бывший высокопоставленный сотрудник ЦРУ. — Он действительно был капитаном. Когда КГБ командирует офицеров из Москвы, им выдают временные документы, удостоверяющие личность, в которых указываются более высокие звания — майор или подполковник. Носенко ожидал повышения, но бежал на Запад, не успев получить его. Он считал себя уже в новом звании».

Те, кто допрашивал Носенко, вновь вернулись к вопросу о «Саше». Два года назад Анатолий Голицын предупредил о «кроте» в ЦРУ, имевшем в КГБ такой псевдоним. Питер Карлоу, основной подозреваемый, был уволен из ЦРУ, но доказать, что он — это «Саша», не удалось, как не удалось доказать и сам факт агентурного проникновения в ЦРУ. Известен ли Носенко «крот» под таким псевдонимом?