Армин Вагнер - БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР

После 13 августа 1961 года последовала постепенная потеря восточногерманских наблюдателей на местах, которая во второй половине шестидесятых годов привела к резкому падению в количественном плане уровня разведывательной работы против ГСВГ. Федеральной разведывательной службе после 1961 года было все сложнее поддерживать контакты со своими агентами с помощью почтовой или радиосвязи. Закрытие границ предоставило восточногерманской госбезопасности возможность тщательно организовать контроль и проверку сохранившихся каналов связи — упоминавшихся почтовой и радиосвязи, а также во все большем масштабе — транзитных маршрутов на земле и на воде. БНД очевидно недооценила тщательность и скрупулезность работы контрразведчиков «Штази». Нет сомнения, что западные службы «не всегда действовали с должным профессионализмом и конспиративной добросовестностью». Во всяком случае, закрытие границы с Западным Берлином — базой вражеского шпионажа облегчило работу МГБ, которому в последующие годы удалось достичь значительных успехов контрразведывательной работе, которые, однако, не подавались общественности с такой помпой, как аресты настоящих или предполагаемых шпионов в ходе «концентрированных ударов» десятилетием раньше. В этом смысле шестидесятые годы по праву можно назвать «золотой эрой» контрразведки МГБ. Закрытые границы, прежде всего в Берлине, позволили спецслужбам Восточного блока раз за разом разоблачать и нейтрализовать многочисленных западных шпионов.

Но даже в этот период времени Пуллаху удалось добиться некоторых успехов, изменив свою стратегию, т. е. сосредоточившись на вербовке «маршрутников» и транзитных шпионов из ФРГ и Западного Берлина. Примерами использования таких агентов в целях стратегической разведки могут служить супружеские пары Б. и Й. Тогда еще не началась та «агрессия в мягких тапочках», как ее назвал Вальтер Ульбрихт, с которой столкнулась госбезопасность в начале семидесятых годов, когда в связи с улучшением и расширением гуманитарных связей Востока и Запада после сближения обоих германских государств поток хлынувших в ГДР западных гостей поставил перед «Штази» почти непосильные задачи.

В эпоху, наступившую после подписания договора об основах взаимоотношений между ГДР и ФРГ, вступления ГДР в ООН и подписания Заключительного акта Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, Федеральная разведывательная служба использовала новые оперативные приемы, например, вербовку агентов среди восточно- и западногерманских водителей-дальнобойщиков или «выездных кадров» ГДР. Эти новые идеи приписывались, как правило, Рихарду Майеру. В годы президентства в БНД Клауса Кинкеля (с 1 января 1979 года) и его преемника Эберхарда Блума эти оперативные методы были очевидно модифицированы и расширены. Большее внимание стало уделяться вербовочным подходам через третьих лиц, целенаправленному выведыванию информации под видом внешне безобидных бесед, а также попыткам прямых вербовок сотрудников вооруженных органов ГДР. БНД также старался заполучить и внутренние источники. Хотя если Пуллаху удалось завербовать «крота» в штаб-квартире советского КГБ — Леонида Кутергина, который под агентурным псевдонимом «Виктор» с 1970 по 1983 год шпионил для западногерманской спецслужбы, находясь на одной из центральных позиций в советской разведке — в конце своей шпионской карьеры Кутергин (он сбежал на Запад в 1984 году) был заместителем начальника управления экономической разведки, то, насколько нам известно, с момента постройки Берлинской стены и до падения ГДР у немецкой разведки не было ни одного источника на высокой должности из числа офицеров ГСВГ. Хотя отдельным внутренним агентам из числа восточных немцев, работавших на советских объектах, например, уже упоминавшемуся электрику Герхарду Д., лишь изредка удавалось добиться успехов, тем не менее, контрразведке «Штази» в ее противоборстве с разведкой БНД в последнем десятилетии существования ГДР приходилось очень нелегко, несмотря на ряд удачных контрразведывательных операций. Это касается и собственно западногерманских разведывательных операций против ГСВГ — а в восьмидесятых годах также в значительной степени и против ННА — с использованием массовой агентуры (HUMINT) «в чистом виде», то есть, без учета сведений, полученных от технической разведки, от союзных спецслужб и от опросов беженцев и перебежчиков.

Достигнутые агентурной разведкой БНД успехи порой доставались дорогой ценой, ибо Пуллах потерял многих своих агентов, сделав, впрочем, необходимые выводы из этих трудных уроков. В 1984 году Второй главный отдел МГБ подчеркивал, что «противник пользуется утонченными, хорошо маскируемыми приемами при получении военной информации». Несколькими годами раньше руководитель Второго главного отдела генерал Кратч констатировал, что арестованные контрразведкой транзитные и разъездные шпионы благодаря подготовке в БНД и накопленному западногерманской разведкой опыту могли «проводить квалифицированные разведывательные наблюдения». Размещенные в ГДР войска в связи с этим столкнулись с «широкой, то есть многочисленной сетью военных шпионов».

С момента основания ГДР и до ее краха военный шпионаж, несмотря на неудачное десятилетие после 13 августа 1961 года, принадлежал к числу наиважнейших разведывательных приоритетов БНД в Восточной Германии. Даже в эпоху спутниковой и радиоэлектронной разведки кропотливый подсчет количества и определение типов военной техники — то есть „order-of-battle intelligence“ старой школы, как в первые годы существования Организации Гелена, неизменно оставался тем краеугольным камнем информационного фундамента, на котором Бундесвер и НАТО могли строить свои оценки возможностей и намерений Варшавского договора вплоть до его роспуска.

Давление Пуллаха на советские войска в Германии и тем самым на контрразведку госбезопасности ГДР никогда не уменьшалось, и МГБ всегда высоко оценивало значение разведывательных операций против ГСОВГ и ГСВГ, как и против Казарменной народной полиции и ННА. За почти сорок лет своей деятельности «Штази» смогла разоблачить и арестовать свыше 5000 сотрудников западных разведок. 80 % из них действовали в интересах западногерманских спецслужб, и 80 % общего объема западного шпионажа в Восточной Германии, по оценкам МГБ, припадало на разведывательные операции против дислоцированных там войск.

Даже после краха ГДР размещенные на ее территории и переименованные в Западную группу войск советские войска оставались под пристальным наблюдением западных спецслужб. Препятствия на пути западных шпионов стали несоизмеримо меньше: министерства госбезопасности больше не существовало. Падение Берлинской стены фундаментально изменило и положение советских войск в ГДР, приведя в результате к полному их выводу (уже как российской армии) в 1994 году. Развал прежнего сотрудничества с МГБ и совершенно свободное отныне перемещение людей из одной части объединяющейся Германии в другую «военные чекисты» встретили в состоянии почти полной беспомощности. Потому никого не должно удивлять, что во время вывода Западной группы войск, растянувшегося до августа 1994 года, успехи Федеральной разведывательной службы намного превзошли прежние, достигнутые ею во время существования ГДР. Бывший сотрудник БНД Норберт Юрецко в своих мемуарах «Условно пригоден к службе» описывает одну из операций Службы в сотрудничестве с DIA — Разведывательным управлением министерства обороны США, и с ЦРУ. С помощью специальных зондов, установленных вдоль полотна железной дороги разведчики контролировали эшелоны, вывозившие из Германии российские ядерные боеприпасы. Впрочем, такие системы наземных зондов и наземных сенсоров уже использовались американскими спецслужбами в СССР (впервые их использование там было разоблачено в 1977 году), в Болгарии (раскрыты впервые в начале 80-х годов) и в ГДР (раскрыты впервые в 1983 году).