Михаил Кириллов - Мои больные (сборник)

Спустя год больной поступил в хирургическую клинику с предположением об аппендиците. Мне сообщили о возможной операции. Зная об особенностях реакции микрососудов и свертывающей системы у больного, я счел необходимым сообщить об этом хирургам и посоветовал им отказаться от операции, применить глюкокортикоиды и понаблюдать.

Болевой синдром исчез, и больной был выписан под наблюдение врача поликлиники. Возможно, и здесь тромбоваскулит формировал ложную картину аппендикулярной колики.

Ноябрь 1987-го года. Кабульский госпиталь. Реанимационное отделение. События здесь происходят каждый день.

Солдат упал с гимнастического снаряда. Перелом грудины, гемоторакс, ушиб сердца. Двух других били «деды» за непослушание. Били прямо в область сердца: электрокардиографическая картина как паспорт: «трансмуральная ишемия» левого желудочка. Эти изменения – следствие кровоизлияния в мышцу сердца и последующего некоронарогенного рубцевания – держатся необыкновенно устойчиво. И за этим следует негодность к службе.

Реаниматологи говорят: практикуется в казармах и такое: подойти к спящему и ударить в область сердца кулаком: остановка. Второй удар – запуск. А если не удалось – утром находят мертвого. Объяснение – внезапная смерть.

Вот и сегодня привезли из терапевтического отделения солдата. Старослужащий избил молодого – соседа по палате. Сначала гонял его за водой, а когда тот отказался, избил. Избиение случайно прервала медсестра, услышав из коридора сдавленное рыдание. Случись такое в Великую Отечественную войну – задушили бы выродка.

Привезли семерых обожженных. Троих – наиболее тяжелых – поместили в реанимационное отделение (25–30 % глубокого поражения кожи). Шок. Ожоги лица. Их машина в горах подорвалась. Все успели выскочить, и были бы целы, но стали выкатывать бочку с бензином (жалко стало), а та и взорвалась. Крестьяне-афганцы довезли их до нашего медпункта. Ожоговый шок миновал, все трое «размочились». Отправили их в Союз самолетом: лечение ожогов – процесс длительный. А здесь они лечатся особенно плохо. Сказывается высокогорье, кислородная недостаточность.

Как бы там ни было, бесконечно жаль ребят – подорвавшихся, обгоревших, спинальных, с дырками в черепе, хромых и истощенных.

Удалось «вытащить» двух бойцов с черепно-мозговыми травмами. Помогла гипербарическая оксигенация. Появились сознание и речь. Теперь дело пойдет.

Здешние хирурги и реаниматологи мне по душе. Народ простой, сплоченный, любят пошутить и посмеяться. Черствость? Втянутость в дело? Корка? Наверное. Ведь каждый день возле ран, у повязок, у капельниц и трубок. Все обострено и, вместе с тем, привычно. Но очень важно воспитание молодых врачей, у которых р у к и у ж е х о р о ш и, у м д о г о н я е т, а с е р д ц е о т с т а е т.

В нашу 8-ю больницу лег больной П-в, 45 лет, с подозрением на опухолевый процесс в легких. Чувствовал он себя превосходно, но был несколько испуган предположениями о грозном диагнозе.

За неделю до этого он получил семейную путевку в один из крымских санаториев, но прохождение флюорографии омрачило его радость: рентгенологи обнаружили изменения в легких, которых не было при предыдущем контрольном исследовании.

В клинике, действительно, был подтвержден факт гиперплазия грудных лимфоузлов с обеих сторон. Узлы казались мягкими и были увеличены умеренно. Что это было, поначалу не знал никто. Двусторонний процесс нехарактерен для опухолей, и это успокаивало. Результаты анализов крови и мочи были нормальными. Компьютерная томография легких, уточнив расположение узлов, не выявила патологических изменений в самой легочной ткани. Бронхоскопия не установила патологических изменений в бронхах. Следовательно, мы имели дело с изолированным поражением лимфатических желез переднего средостения, не имевшим никакой клиники и какой-либо общей реакции организма больного.

Дифференциальный диагноз позволил говорить о саркоидозе грудных лимфоузлов средостения. Саркоидоз имеет 3 стадии в своей прогрессии: изолированную (только лимфоузлы средостения), с поражением уже самой легочной ткани и – наконец – диффузную (все легкие). Первая стадия характеризовалась обратным развитием, третья была необратимой и сопровождалась тяжелой дыхательной недостаточностью. Наш предыдущий опыт подтверждал данные литературы об отсутствии обязательной и тем более специфической терапевтической тактики в случаях с первой стадией заболевания. И в данном случае больному нами не было назначено какое-либо лечение. Конечно, для окончательного суждения требовалось наблюдение и время.

Этиология и природа саркоидоза до сих пор не выяснены. Официальные документы часто относят это заболевание к туберкулезу, и фтизиатры хорошо знакомы с этим заболеванием. Конечно, мы консультировались с фтизиатром. Он согласился с нашим диагнозом и с необходимостью дальнейшего наблюдения.

Больной таки съездил с семьей в Крым, скрыв сам факт обследования в нашей клинике. И с ним ничего не случилось. Через полгода изменения лимфоузлов в легких больного исчезли. Конечно, процесс мог бы и прогрессировать. Это означает, что заболевание в ранней стадии может излечивать сам организм. Пульмонолог выступает в таких случаях всего лишь в качестве наблюдателя.

Вызвали в хирургическое отделение госпиталя. В громадной палате лежит человек 30. Среди раненых, в небольшом закутке безо всяких удобств сидит на койке крупный мужчина, 45-ти лет, в больничном халате. Один рукав спущен, из него торчит сооружение, которое поддерживает левое плечо в гипсе. Спать можно только на правом боку. Меня предупредили – это командир полка.

Кашляет, пневмония, но состояние вполне удовлетворительное. Послушал его, сделал назначения. Он крепкий – все будет в порядке.

История его такова: выходили с боем из-под Гардеза (это возле границы с Пакистаном). Тянули свои пушки, окапывались, так как «духи» обстреливали. В один из минометных обстрелов взрывом его отбросило на противоположную стенку окопа. Ударился левым плечом. Боль была адская, рука в бушлате повисла. Сполз на дно окопа и потерял сознание.

Санинструктор подобрался к нему и сделал обезболивающий укол. Он пришел в себя, но сильно гудела голова. Вероятно, была еще и контузия. Солдаты, как только обстрел прекратился, оттащили его в полковой медпункт. Оттуда его переправили на вертолете в Кабул, а с аэродрома на машине в госпиталь.