Валентина Пономарева - Голова Медузы Горгоны

…В просторной келье Аграфены темным вечером горела редкостная по тем временам десятилинейная керосиновая лампа. На широком деревянном топчане полулежал полковник Лавров в нижней рубахе не первой свежести и синих галифе, Заправленных в белые шерстяные носки. Лицо его заметно припухло от монастырских возлияний, глаза смотрели настороженно и зло из-под нахмуренных кустистых бровей.

За столом метали банк человек десять офицеров из свиты полковника и несколько главарей мелких банд. Тишина лишь изредка прерывалась резкими возгласами игроков.

— Ну, хватит, — неожиданно громко сказал Лавров и, приподнявшись на локте, жестом приказал убрать карты.

— Завтра уходим в Кабарду, — объявил полковник свое решение.

— А как же… — заикнулся было кто-то из местных.

— Все. — Лавров хлопнул ладонью по колену. — Кончено! Оставаться здесь больше нельзя, иначе всех нас передушат, как цыплят.

— Яков Александрович прав, — поддержал его Лукоянов. — Надо уходить.

Лавров сел, ухватившись за край топчана и подозрительно оглядел стол.

— Где, скажите мне, гарантия, что среди вас нет изменника? — хрипло спросил он.

Сидящие за столом возмущенно зашумели:

— Как можно!

— Себе уж не веришь, Яков Александрыч!

— Да не мы ли с тобой от самой Таврии шли? — спросил молодой прапорщик.

— Положим, некоторые присоединились к нам позже. Вот вы, скажем, штабс-капитан, и вы, милостивый государь! — Лавров ткнул пальцем в сторону седого хорунжего.

— Обижаешь, Яков Александрыч! — насупился хорунжий.

— Молчите! — взмахом руки прервал его Лавров. — Кто ответит мне за гибель Городецкого, лучшего из лучших офицеров? Кто предупредил чекистов у Плаксейки? Кто, я вас спрашиваю? Кругом предательство, измена!

Бандиты подавленно молчали.

— Что ж, пусть предатель сейчас радуется. За эту радость он заплатит мне кровавыми слезами. И пусть думают, что разбит Лавров! Обо мне еще услышит седой Терек! Вода покраснеет в реке, когда вернется сюда Лавров! — и он стукнул кулаком по столешнице. Потом спокойно продолжал:

— Уходить группами. Штаб-квартира в Нальчике. Там уже работают наши люди. Срок для подготовки восстания самый короткий. Мы должны поднять Кабарду и Терек. Большевики пекутся о признании Советской России другими государствами. Что ж, мы им поможем. Пусть там, — Лавров ехидно улыбнулся и показал большим пальцем куда-то за спину, — узнают, что жива еще настоящая Россия! Мы им устроим переговоры и конференции! Большевистскими косточками засеем вольную казацкую землю!

— Хватит ли сил, Яков Александрыч? — неуверенно спросил кто-то из казаков.

Лавров гневно сверкнул глазами:

— Тем, кто сомневается, с нами не по пути! Я так считаю: не перевелись еще вольные сыны на Тереке. Коли поодиночке действовать будем, мало толку. А как единым кулаком, — он потряс в воздухе крепко сжатыми пальцами, — несдобровать совдепии! Для начала уберем коммунистов в Нальчике, захватим склады, разоружим гарнизон и милицию. Потом соединимся с полковником Агоевым и другими честными атаманами и вместе двинем сюда.

За столом оживленно загомонили:

— Пора уже, засиделись!

— Эх, и погуляем!

— А теперь на покой! — закончил Лавров. — Будьте готовы завтра к вечеру. Ты, Сергей Александрович, останься, — повернулся он к Лукоянову.

Когда все вышли, Лавров обошел вокруг стола и сел рядом с полковником.

— Выступать приказывает Ставка. Да только приказывать мы и сами умеем. Выполнять приказы было б кому… Ты, Сергей Александрович, не хуже меня знаешь, как мало осталось верных людей. Кадровики нужны, — доверительно проговорил он, положив руку на плечо Лукоянова. Тот сосредоточенно слушал, нахмурив брови.

— Кадровые офицеры нужны, — повторил Лавров. — Хватит им по заграницам зады греть! Да и золотишка бы не мешало. Кабарда золото любит. За тем и надо человека за кордон посылать…

— Надо, — согласился Лукоянов.

— А кого пошлешь? — испытующе заглянул ему в глаза Лавров, — Из тех, что с нами пришли, одна мелкота осталась. Посылать незнакомого — хлопот много. Ты как думаешь?

Лукоянов пожал плечами.

— Тебе придется идти, Сергей Александрович, тебе, — уверенно произнес Лавров.

— Ну уж уволь, Яков Александрович! Вместе начинали, вместе и кончать будем.

— Я тебя не прошу, а приказываю. Хоть и одного мы с тобой чину, но полномочия у меня повыше. Приказываю, полковник Лукоянов! — голосом, не допускающим возражений, сказал Лавров. — В Ставке тебя знают, да и я могу положиться.

— Ну что ж, подчиняюсь, — без особого энтузиазма ответил Лукоянов.

— Возьмешь с собой княгиню Муратову. Хватит ей воевать…

— Нину? Стоит ли? Опасно…

— Опасно везде. Тут ей нет смысла оставаться. Устроишь ее там. Она вроде к тебе особое доверие нынче имеет, — выдавил улыбку Лавров.

— И все-таки, думаю, лучше ей остаться под крылом матушки Поликены. Кажется, она искренне печется о княгине, — настаивал Лукоянов.

— Эко, нашел искреннюю душу! — усмехнулся Лавров. — Да эта святоша спит и видит, как бы от всех нас поскорее избавиться.

— Ну, хорошо, — согласился Лукоянов. — Но ведь трудный путь предстоит. Выдержит ли Нина?

— Выдержит. Я с ней говорил. Сейчас же и собирайтесь. Переждете время у кабардинцев в ауле. Оттуда проведут вас через перевал. Провожатых до аула сейчас пришлю.

Оба поднялись, крепко пожали друг другу руки.

— С богом! — напутствовал Лавров, провожая полковника до двери.

Яков вышел на воздух. У длинной коновязи похрустывали сеном десятка два оседланных лошадей. От околицы доносилась пьяная песня загулявших бандитов. Сиплый голос старательно выводил:

Ему печально вторил другой:

Песню подхватило еще несколько голосов. Пели с надрывом, горестно.

Внезапно песня смолка, донеслась пьяная ругань казаков, и снова над хутором опустилась тишина. Яков подошел к колодцу, над которым качал корявыми ветвями старый вяз, зачерпнул побитой бадьей воды, напился. Поставив ее на угол сруба, незаметно вынул из щели заткнутый корою список банды и направился к своей сотне.

Вскоре, расставив посты, Яков прошел к небольшой мазанке, у которой приткнулась полусотня Скибы. Его окликнул уже порядком нагрузившийся Щербатый:

— Айда к нам! Мировую со Скибой выпить. Нам долго промеж себя обиду держать не след…

Яков присоединился к ним, и в мазанке снова зашумело пьяное застолье. Скиба все норовил затеять скандал, но Яков старался не замечать его придирок. Заботило совсем другое…