Джон Армстронг - Украинский национализм. Факты и исследования

PS 702.

Данные набраны из многочисленных источников. Вероятно, газеты, о которых нет сведений, выходили редко.

Краківські вісті. 1942. 21 августа. С. 3.

PS 1693.

За исключением нескольких выпусков киевских «Українське слово» и «Нове украинське слово», экземпляры этих восточноукраинских газет исчезли, так что их полный анализ провести невозможно. Их исчезновение объясняется поспешной эвакуацией с Украины германских войск, опасениями людей, бежавших на Запад, что немецкая газета может навлечь на них беды, попадись они с ней представителям советской власти, и прежде всего отчаянной нуждой в бумаге любого рода для обычных домашних нужд. Обширная, но никак не полная подборка была собрана Институтом изучения украинского освободительного движения в Праге, а также некоторыми эмигрантскими газетами. Первое собрание, однако, осталось после окончания войны в чехословацкой столице и в конечном итоге попало к советским властям после коммунистического переворота (интервью 30). Материал этой главы почти полностью основан на послевоенной информации, полученной из многочисленных описаний восточноукраинских газет и перепечаток статей из них западноукраинской эмигрантской прессой.

Интервью 3.

Интервью 47.

Это было признано одним восточноукраинцем в газете «Український вісник» в статье, где он остро критикует сотрудников редакций, которые продолжают в журналистике советскую традицию раболепного подчинения власти настолько, что в некоторых случаях сами немцы вынуждены убеждать их проявлять большую инициативу (22 марта 1945 г., с. 1).

Одной из причин увольнения Пронченко с поста редактора газеты «Дзвін» было обвинение в том, что он написал антигитлеровскую статью, напечатанную в советской газете (Юрій Семенко. Пам'яті Михаіла Пронченка // Нові дні. 1953. Апрель. С. 10—13). Любченко опасался, что подобное обвинение может быть выдвинуто против него, и написал, что Штепа запретил ему принимать лиц, работавших в советской печати, в газету «Нове українське слово», хотя это, возможно, было выдумано, чтобы не брать на работу националистических авторов (Любченко. Щоденник. С. 26, 64).

Это были Воскобийнык, Грыненко (Житомир) и множество авторов в Харькове, так же как упомянутые ранее основатели газет, хотя их карьеры, как правило, длились несколько недель.

В дополнение к многочисленным уже приведенным ремаркам такого рода относительно специфических ситуаций см.: Краківські вісті. 1942. 14 мая. С. 3; 1942. 27 ноября. С. 4; 1943. 2 марта. С. 2; Т. Лякович. Краківські вісті. 1942. 17 мая. С. 3; Ю. Таркович. Краківські вісті. 1942. 12 июля. С. 3. Может показаться удивительным, что так много убежденных приверженцев националистического движения должны были признать и даже подчеркнуть неукраинский характер культуры городов, в то время как обычно националистические движения пытаются представить как можно большую часть жителей обсуждаемого региона членами их национальной группы по происхождению и самоидентификации. Следует помнить, однако, что ОУН и некоторые другие украинские националистические группировки не были демократическими по своей идеологии; настроения большей части населения в определенный период времени не имели для них большого значения. Нежелание людей идентифицировать себя иначе, притом что жили они в регионе, который националисты считали своим по «праву» истории и крови, служило дополнительным доказательством зол, принесенных советской властью и русскими вообще, и стимулом для более напряженных усилий по «исправлению» ситуации.

Некоторые украинцы сегодня утверждают (интервью 35), что во время войны несправедливо было назначать виновниками всех зол советской системы евреев, в большинстве случаев это являлось вынужденной данью нацистскому расизму, но они же настаивают, что на Украине процветал антисемитизм, потому что в основном евреи занимались розничным распределением товаров и в условиях крайнего дефицита использовали свое положение в личных целях. Большинство евреев занимались торговлей до революции, что объясняет их численное преимущество в государственной распределительной системе. Любая значительная группа инородцев в такой ситуации вызывала бы недовольство, если не могла удовлетворить потребности потребителей, независимо от того, имело место расхищение средств или нет.

Интервью 65.

О дискуссии по поводу употребления этого понятия в Советском Союзе см.: Julian Towster. Political Power in the USSR (New York: Oxford University Press, 1948). C. 324 и далее.

См. главу 9.

См. главу 5.

Юрко Степовий. Син Закарпаття: українське революційне підпілля в Києві, 1941—1942 рр. Мюнхен, 1947. С. 16. Согласно одному источнику, Красный Крест в Киеве помогал не только военнопленным, но и в особой степени интеллигенции (Краківські вісті. 1942. 4 декабря. С. 2).

Наступ. 1943. 26 сентября. С. 3, ссылка на «Вінницькі вісті», 1943 г., 29 августа.

Интервью 1 и 48.

Интервью 66.

Віктор Приходько. Краківські вісті. 1942. 18—19 января. С. 2.

Хотя два их видных лидера (Богатырчук и голова Винницы) были врачами, они вели и кафедры в вузах.

Краківські вісті. 1941. 22 ноября. С. 3.

Юрій Семенко. Пам'яті Михайла Пронченка // Нові Дні. 1953. Апрель. С. 10—13; Євген Стахів (Є. Павлюк). Боротьба українського народу на східноукраїнських землях, 1941—1944: спомини очевидця і учасника // Календар провидіння на 1947 рік. Стоваришення українськіх католиків в Америці. Филадельфия, Америка, без обозначения даты. С. 39.

PS 1693.

Краківські вісті. 1942. 1 марта. С. 4.

Krakauer Zeitung. 1944. 14 мая. С. 4.

Интервью 73.

Єфременко. Краківські вісті. 1941. 1 ноября. С. 2; репортер заявляет, что директивы городской администрации были «точными и предметными», не насыщены «романтическими формулировками».

Ю. Таркович. Краківські вісті. 1941. 6 ноября. С. 2.

Там же.

Из регистрационных записей украинской общины в Праге, 28 сентября 1941 г. (Краківські вісті. 1941. 4 октября. С. 3). Для сравнения можно привести данные по послевоенной эмиграции (больше западно-, чем восточноукраинской, по контрасту с межвоенной эмигрантской группой):