Елена Коровина - Москва: мистика времени

Катенька выслушала все это, но отрицательно покачала головой:

– Все равно не пойду в полночь на улицу!

Бабуля-гадалка улыбнулась:

– И не надо! Будем в квартире гадать. Все равно верно получится. Мы ведь на том фундаменте стоим. На старинном – верном.

Словом, уговорила бабуля Катеньку. 10 января та опять к ней приехала. Потом рассказала подруге:

– Бабка на картах погадала. Потом дала мне на воду поглядеть. Зеркало мы не использовали. В воде я, правда, ничего не увидела. Тогда бабулька заговор старый прочла и вдруг включила радио. А там и говорят: «Поет Николай Огнивцев». А я-то как раз про Николая или Михаила думаю. А бабулька меня к телефону подвела, говорит: «Набирай номер наугад!» Я набрала и спрашиваю: «Это кто говорит?» А парень мне отвечает: «Николай». Представляешь?! И даже голос похож на моего Николая!

Подруга только плечами пожала. Конечно, если в доме такое долгое время гадают на Святки, ясно, что гадания верные. Но чтобы гадать по телефону?..

Потом Катенька и мне эту историю рассказала. Я же интересуюсь разными необычными случаями.

– И знаешь, что самое невероятное? – добавила. – У дома гадалки я еще двух девчонок встретила. Как думаешь, они тоже про его гадательную силу прознали и пришли?

Откуда было мне знать? Тогда о Силе города я и не думала. А уж о том, что гадания вполне могут проходить сквозь века, и понятия не имела. А вот оказывается, не только люди могут странствовать во времени, но и события бродить. В XVIII веке святочные гадания соединили влюбленных, ну а Катеньке подсказали судьбу уже в веке ХХ. И между прочим, она с мужем Николаем вот уж сколько лет живет счастливо. Да они даже не ругались крупно ни разу. Уж мне бы было известно. Я с Катенькой до сих пор общаюсь.

А прошлой зимой на Святки мне пришлось пройти мимо ТОГО дома номер 3 по Лопухинскому переулку. Теперь-то там яркие фонари. Но все равно я поскользнулась – зацепилась за что-то. Оказалось – за чей-то сапожок. Вынырнувший невесть откуда прохожий засмеялся:

– Ишь, теперь вместо башмачков сапожки разбрасывают! Я шла к метро «Кропоткинская» и, забыв про то, что упала, улыбалась. Выходит, народ еще помнит, как гадать на Святки и ГДЕ гадать – около «гадательного дома».

В общественном транспорте Москвы в час пик люди притиснуты друг к другу. Именно в это время мне частенько вспоминаются высказывания иностранных психологов про так называемое «личное пространство». Они оценивают его по-разному – кто в 50 сантиметров, а кто и в полтора метра. Это тот самый рубеж, за который не рекомендуется заходить, общаясь с человеком. А иначе, объясняется, он будет воспринимать ваше приближение как намечающуюся агрессию, захват его частной территории, посягательство на неприкосновенность пространства, его окружающего. Вот до чего додумались господа психологи! Им бы в наше метро и другой транспорт в час пик! Какое личное пространство – лишь бы в вагон втиснуться. Какие удобства – лишь бы не раздавили, не удушили в прямом смысле – ведь в вагонах пахнет ВСЕМ и СРАЗУ – и французским парфюмом, и сто лет не стиранными носками, и протухшей селедкой, и водкой с чесноком.

Но бывают и особые запахи. На аромат вроде бы и не различимые, но все равно бьющие даже не по обонянию, а прямо по нервам. Иногда войдешь в вагон, и хочется вдруг из него выскочить, хотя ничем неприятным вроде бы и не пахнет. А иногда вроде бы и никакие не духи разлиты в воздухе, и никакого французского аромата не ощущается, а память чувств вдруг начинает подсказывать нечто радостное и приятное. Какой-то давно забытый аромат – счастья, волнения, предвкушения. Аромат Праздника.

Тот вагон трамвая был набит пассажирами, как сельдями в бочке. 18.30 – самое пиковое время. Народ ломит с работы, домой торопится. Пассажиры, притиснутые друг к другу, вынуждены слушать «тайны» тех, кто едет с друзьями-по-дружками и разговаривает. О каких только тайных секретах не наслушаешься!

– Ты прикинь – прямо приключение! – раздается девчоночий голос. – Иду вчера вечером по улице. Уже темнеет.

– Чего так поздно? – удивляется подружка. – Позвонила бы Михе. Он бы с тобой пошел.

– Я же в центре была. Чего там опасаться?

– Как раз там и надо! Там же после рабочего дня никого нет. Кварталы неживые. Только и жизнь, где ночные клубы.

– Ерунда. Я по Богоявленскому переулку шла. Там рядом, на Ильинке, монастырь. Тихое место. А храм знаешь какой!

– Какой? – съехидничала подружка.

– Богоявленский! Красота. Купола даже в сумерках светятся. Точно – Богоявленский!

– Ну и кто тебе там явился? – ехидно проворковала подружка.

– А ну тебя!

Девчонки замолчали. Обиделись? Подумали о чем-то своем? Подружка очнулась первой:

– Я же вижу, у тебя глаза горят. Говори про свое приключение!

И начался рассказ.

– Я шла, музон слушала. Про Миху думала. Как он мне сережки подарил. Видела?

– Ну-у… – В голосе подружки просквозила девичья зависть. Не большая. Но слышимая.

– От асфальта дымка поднимается. Темнеет. Но еще светло. Я такое время люблю. Как в романе – сумерки. Но в «Дозорах» все снуют, друг дружку лопатят. А по мне так сумерки – волшебное время. Понимаешь, день с ночью встречаются. Обнимаются.

– Ну это когда любовь, – протянула подружка. – Это не те сумерки. Это в саге про вампиров. Когда к тебе кто-то подходит сзади и – хвать!

Опять замешательство. И голос подруги:

– Эй, ты чего? Побледнела? Неужели так и вышло? Прекрасный вампир?!

– Перестань! Какой вампир?!

– А кто?

– Сама не знаю… Он реально сзади подошел и…

– Укусил?

– Дура, да? За рукав потянул просто. Может, до того он и позвал. Но я же плеер слушала. И торопилась. И вдруг – бац – остановка.

– Испугалась?

– Нет. Просто притормозила.

– А он?

– Что – он?

– Молодой? Красивый? А машина какой марки?

– Какая машина?

– Ну рядом же должна стоять его машина!

– Не было никакой машины! Говорю же, я шла. Он за мной. Остановил. Я сняла наушники.

– И что сказал?

– Сказал… – Девчонка замялась. – Сказал, что почувствовал, что я радостная. Что у меня в жизни счастье!

– Эмпат, что ли?

На этот раз не поняла рассказчица:

– А кто это?

– Эмпат – это вроде экстрасенса. Только те мистику чувствуют, а эмпаты могут почувствовать чувства у другого человека.

Подружка хмыкнула:

– А вот и нет! Он круче эмпата! Он запахи улавливает.

– Духи французские?

– Нет! Запахи человеческого состояния. Он мне объяснил, что в каждом состоянии человек пахнет по-особому.