Михаил Фонотов - Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко. Свободные размышления

Антон Макаренко: «И нам совсем не стыдно сказать, что во многих деталях нашей работы мы еще плаваем, и будем еще плавать, и не можем не плавать. И было бы просто зазнайством утверждать, что за 20 лет мы могли создать, довершить, закончить, оформить большую новейшую педагогическую школу, школу коммунистического воспитания. Мы с вами именно пионеры в этом деле, а пионерам свойственно ошибаться. И самое главное – не бояться ошибок, дерзать».

В своей пионерской работе Макаренко не все успел оформить и довершить. В сущности, у него было время только на то, чтобы разобраться в самых насущных задачах. До «идеалов» у него руки не дошли. Даже как-то о них поразмышлять он отказывался. Схоластики избегал. Претендовать на идеал – на коммунистическое воспитание – он не хотел. Он даже разочаровался в «предложенных идеалах» – «по причине их чрезмерного совершенства». Говорить о них, а тем более замахиваться на них было преждевременно. Будни и идеал – как небо и земля. Он хотел знать, что и как делать сегодня. Он хотел выработать свод правил, проект воспитания – «как чертежи дома в жилищном строительстве: здесь балкон, здесь лестница, кухня». Проект – да, в очертаниях коммунистический, но еще далекий от совершенства.

Современных макаренковедов восхищает невиданная эффективность педагогики Макаренко, ее они считают козырем – его и своим. Да, педагогика Макаренко эффективна и эффектна. Это какой-то фокус: вчера преступник, отшельник и отщепенец, а сегодня – нормальный человек, строитель социализма. Чародей, а не педагог. Превращать преступника в борца с преступниками, воспитанника – в воспитателя, человека-минус исправлять на человека-плюс – кому еще такое удавалось?

Дело в том, что общество пребывало (и пребывает) в том мнении, что перевоспитывать правонарушителей – очень трудно, почти безнадежно. А Макаренко этот процесс демонстрировал не раз и не два, а в массовом порядке. Сложность и даже опасность такой работы – на самых первых шагах, до установления контакта. А когда начинается диалог, тогда воспитывающий и воспитываемый быстро приходят к взаимопониманию. Может быть, так происходит потому, что каждый правонарушитель в глубине души держит надежду на возвращение к людям. Ему надо только показать уголок справедливости и верности.

Другая работа – с детьми, не испачканными криминалом. Здесь эффективность не так бросается в глаза. И уж никакой эффектности. Эта педагогика долгая, спокойная, без особых страстей и перепадов. Когда дети «нормальные», их вроде и воспитывать нечего. Хотя на самом деле процесс воспитания не имеет ни пауз, ни каникул, ни отпусков. И результат работы с «нормальными» детьми не скор и не очевиден.

Группа колонистов и сотрудников колонии. 1926

Педагогика Макаренко, по сути, – «острый» эксперимент, из которого следовало бы извлечь уроки для воспитания обычных детей. Ведь надо было предполагать, что количество беспризорников будет сокращаться, и Макаренко, рано или поздно, вернулся бы в обычную школу, о чем он, кстати, мечтал и к чему готовился.

А что все-таки Антон Семенович Макаренко дал педагогике, если без деталей и без умствования?

Бесценно и, может быть, вечно то, что он положил на свои ладони и показал нам, чтобы все увидели, слово «коллектив». Да, именно это. Воспитывать личность, но – через коллектив. Через коллектив – значит, через жизнь. Через ту частицу жизни, которую педагог может контролировать. В коллективе, то есть в жизни с людьми, подросток набирается и нравственности, и гражданственности.

Возьмем хотя бы два урока, которым учили в коммуне имени

Дзержинского, – умение подчиняться и умение подчинять. Сколько копий было изломано из-за этих двух умений!.. А между тем, это первые правила истинного самоуправления – умение подчиняться и умение командовать. Командовать так, чтобы тебе подчинялись, и подчиняться так, чтобы не чувствовать себя подневольным. А это возможно только при одном фундаментальном условии: сегодня я командую, ты подчиняешься, а завтра – наоборот. Нет тех, кто только командует, и нет тех, кто только подчиняется. Это и есть истинное, всем понятное, справедливое самоуправление.

Если демократия – власть народа, то она, иными словами, – самоуправление. Самоуправление, которое обязательно зарождается внизу пирамиды и поднимается до ее вершины.

Так Макаренко «создавал» кадры для страны. Создавал для нее управленцев. Учил «кухарок» самоуправлению. Так он создавал республику ФЭД со своей – не иначе – Конституцией. Так он создавал граждан России.

Правило «требовать» наталкивает и на другие размышления. На размышления о том, например, что воспитание – процесс невозможный без постоянного давления. Антон Семенович не соглашался с тем, что человеку должны прощаться некоторые недостатки.

Антон Макаренко: «Но с какой стати должны быть недостатки? А я говорю: никаких недостатков не должно быть. Если у вас 20 достоинств и 10 недостатков, мы должны к вам пристать: а почему у вас десять недостатков? Долой пять. Когда пять останется, – долой два, пусть три останутся. Вообще от человека надо требовать, требовать, требовать!»

Требовать – так много? Потому что человек ленив, инертен, консервативен, невозмутим, трудно пробиваем? Потому что он не знает всех своих возможностей? Не верит в них? И не очень заинтересован стать лучше, чем есть?

Значит, воспитание предполагает нажим, усилия, давление, силу и насилие?

Антон Макаренко: «Это особенно важно, когда речь идет о воспитании таких качеств, как терпение, умение преодолевать длительные затруднения, брать препятствия не рывком, а давлением».

Известно, что Антону Семеновичу была чужда идея «беззаботного детства». Да, он считал, что в каком-то возрасте ребенок должен испытать радость, что у него должен быть период игры, однако лучшая форма радостного детства для него – посильная трудовая нагрузка. Счастье детей, как и взрослых, он видел не в безделье, беззаботности и удовольствии потреблять. Вообще дети не должны быть уверены в том, что взрослые обязаны их кормить, одевать, учить и т. д., а они перед взрослыми никаких обязанностей не имеют. Человек в возрасте 12–15 лет уже не должен чувствовать себя объектом воспитания. Он этого и не признает, находя, что он уже воспитан достаточно, чтобы быть взрослым, обрести самостоятельность.

Так что же такое воспитание? Принудительная «кормежка»? Маленький человек сопротивляется воспитанию, потому что оно – насилие? Что – от воспитания нет спасения? Что, воспитываться – не интересно?