Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи

Политехник был застигнут за сборкой снаряда. Он уже успел залить парафином два детонатора и работал над третьим. Пикриновая кислота оказалась тем препаратом, который он купил вечером в аптечном магазине. Не явись мы на обыск той ночью, снаряды были бы заряжены и вынесены из лаборатории. Судьба!»

Члены Боевой Организации Партии эсеров в марте собрались в Женеве. Б. Савинков писал:

«Боевая Организация представляла собой в то время крупную силу, имела громадный престиж во всех слоях населения. Правительство ее боялось, партия считала своим самым ценным учреждением. Денег было довольно, в кандидатах тоже не было недостатка, организация окончательно окрепла, отлилась в твердую форму самостоятельного и подчиненного своим собственным законам отдельного целого. Она достигла того положения, к которому, естественно, стремится каждое тайное общество и которое единственно может гарантировать ему успех. Сознание этого основного успеха не покидало нас. Реальные силы организации были для тайного общества, несомненно, очень велики».

Азеф подробно и долго расспрашивал всех своих террористов о делах в Москве, Киеве и Петербурге и, кажется, остался доволен. Савинкова приняли в Центральный Комитет партии эсеров, в Боевую Организацию вступили новые террористы. На юге Франции активно готовила бомбы динамитная эсеровская мастерская. Можно было взрывать империю дальше. Эсеры считали Кровавое воскресенье 9 января 1905 года историческим событием и видели в нем «зарю русской революции».

Эсеры хотели массово вооружить российских недовольных и повести их в атаку на самодержавие. Часть членов Центрального Комитета заявили, что даже революционная партия, в условиях активного противодействия монархии, не сможет, не успеет этого сделать. В интересах революции лучше направить все силы на центральный террор и политические убийства самых отчаянных столпов самодержавия. Была создана особая структура во главе с Рутенбергом, которая должна заниматься боевой подготовкой тайных складов в империи, доставка туда оружия из-за границы, закупка оружия непосредственно в империи, организация динамитных мастерских в державе, организация налетов на арсеналы. Штаб Рутенберга должен был находиться в Петербурге, и он уехал в империю. Азеф, конечно, знал обо всем.

Через несколько месяцев в Финский залив вошел под норвежским флагом пароход «Джон Крафтон» с большим запасом бомб и оружия. В конце августа 1905 года он неожиданно сел на мель у финских шхер в Ботаническом заливе. Оружие раздавали финнам, пытались спрятать на островах, сам пароход с частью бомб взорвали. Массовые полицейские поиски на двадцати островах и в бухтах уже в сентябре обнаружили десять тысяч швейцарских винтовок Веттфлей со штыками, тысячу револьверов Веблей, полмиллиона патронов, две тысячи детонаторов, пять килограммов бикфордового шнура и три тонны взрывчатого желатина. Если бы «Джон Крафтон» благополучно разгрузился, например, на Выборгской стороне Петербурга и в Кронштадте, возможно, 1905 год легко бы смог заменить кровавый 1917. попытки выяснить, был ли заход на мель саботажем шведской команды успеха не имели и первая имперская революция развернулась не в Петербурге, а в Москве, что изначально обрекало ее на гибель. Российская пресса позднее писала, что деньги на закупки оружия дали то ли американские, то ли японские миллионеры, с условием его раздачи всем оппозиционным имперским партиям без различия их программ.

28 июня 1905 года на прием к московскому градоначальнику Шувалову пришел участник покушения на Плеве и Сергея Александровича Петр Куликовский, давно разыскиваемый по всей империи, и застрелил графа. Казнить его побоялись и отправили на каторгу. Эсеровские комитеты распространяли среди молодежи письмо убийцы уфимского губернатора Егора Дулебова, взятого во время мартовского разгрома Боевой Организации в Петербурге неопознанным. Перед этим Савинков, Брешковская, Азеф въехали в пределы империи:

«Товарищи, думаю мне не нужно объяснять вам, почему я иду убивать уфимского губернатора. Нельзя допускать, чтобы нас давили, как рабов, нельзя допускать, чтобы нашу кровь проливали, как воду. За свою свободу и счастье мы должны бороться сами. Если мы не будем наказывать разбойников и палачей народа, то падет дух, и мы не будем двигаться вперед. За каждый мирный протест нас ожидает наглое издевательство. Выходя на демонстрацию, не успеем поднять знамя, как на нас сейчас же налетают озверелые казаки, жандармы и шпионы, и начинается дикая расправа: бью нагайками, бью шашками, топчут лошадьми, увозят в участок, нагло издеваются над личностью демонстрантов.

Кто виноват во всех этих жертвах? Наши министры, генерал-губернаторы и губернаторы. Я считаю счастьем, что на мою долю выпало отомстить этому извергу, уфимскому губернатору. По его произволу было пролито много крови Златоустовских рабочих. А за проливаемую кровь должна течь кровь угнетателей.

Верю, что мы победим. Верю, что хищный коршун, царское самодержавие, которое рвет на части русский народ, не долго еще будет пить нашу кровь. Боритесь же, товарищи. Боритесь за благо народа, за лучший мир, за святую свободу. Боритесь, товарищи, не покладая оружия до тех пор, пока не разлетится в прах русское самодержавие!»

В конце июля 1905 года Азеф собрал в Нижнем Новгороде совещание боевиков партии, для обсуждения и выработки плана террористической работы. Он донес на боевиков в Департамент полиции и тут же предупредил своих товарищей о том, что на них идет охота. Все террористы благополучно разъехались, в партии заговорили, что Азеф спас Боевую Организацию, а полиция благодарила его за ценные сведения о революционерах.

На совете в Нижнем Новгороде наряду с наблюдательным отрядом и метальщиками была создана сильная химическая группа техников-динамитчиков, с центром Боевой Организации стал приграничный финский городок Териоки. Уже в августе в Саратове была организованна динамитная мастерская, чуть ли не со своим испытательным полигоном в пяти километрах от города. Центральный комитет партии социалистов-революционеров издал директиву о развитии террора против сановников и по примеру и образцу Боевой Организации подобные боевые группы стали создаваться при местных эсеровских комитетах в Белостока, Волыни, Двинске, Витебске, Гомеле, Одессе, Ветке, Красноярске, Уфе, Нижнем Новгороде, Москве, Кишиневе, Тбилиси. Партия организовала закупки револьверов и патронов с тульских оружейных заводов и в губернских городах началась эсеровская стрельба по полицмейстерам, приставам, исправникам. В Нижнем Новгороде для почина был застрелен начальник местного охранного отделения ротмистр Грешнер. 3 мая в Уфе местные эсеровские боевики убили губернатора Соколовского и партия начала создавать особые антиполицейские боевые дружины. Полицейских взрывали в Одессе, Белостоке, Кишиневе, Лубнах, Гомеле, Самаре, Борисове, Ростове, Вильнюсе, Баку, Красноярске, Екатеринославе, и эхо взрывов катилось по всей империи. Охранные отделения производили аресты, конфисковывали сотни револьверов и тысячи патронов. Департамент полиции выразил недоумение Азефу и руководитель Боевой Организации со скрипом сдал ему саратовскую динамитную мастерскую, ее сотрудников и перевозчиков бомб. В мастерской взяли горы расходных бомбовых материалов, магнезиального динамита и гремучего студня, наиболее мощных нитроглицериновых препаратов, отравленные кинжалы, шифры, карабины Маузера, револьверы, чертежи самых современных бомб, включая знаменитые македонские разрывные снаряды. Только у бывшей сельской учительницы Зинаиды Коноплянниковой, взятой с чемоданами на вокзале в Смоленске, были обнаружены азотная, серная, соляная кислота, обычная и гремучая ртуть, бертолетова соль, нитроглицерин, сахар, ударники, жестяные оболочки для бомб, два килограмма гремучего студня, полкило динамита, тридцать стеклянных трубочек-запалов, листовая медь и даже особые инструменты. Вызванные артиллерийские эксперты дали заключение, что из захваченного можно было изготовить двадцать мощных бомб.