Павлина Гончаренко - Пароль — «Прага»

— Друг мой, — прохрипела мембрана, и Бранку узнал голос гауляйтера из Праги, — я понимаю, вам, конечно, надоел военный госпиталь. Мы намеревались устроить в Добржише что-то вроде временного санатория, но война есть война. Получился госпиталь.

Бранку все еще не мог понять, куда клонит гауляйтер.

— Мне приятно сказать вам, друг, — продолжал тог же хриплый голос, — что мы освобождаем вас и ваш гостеприимный дворец от хлопот. Да… да… Но…

Рука князя задрожала.

— Господин Бранку, — перешел на более интимный тон гауляйтер, — мы немедленно вывезем из имения раненых, а вместо них просим разместить нужных нам офицеров из верхушки русской освободительной армии.

— Что? — несмело спросил Бранку, тяжело дыша. — Русских?.. Господин гауляйтер, наверно, шутит.

Голос из Праги не успокоил князя, а вполне официально объяснил:

— Друг мой, не пугайтесь, я говорю о других русских. Фюрер санкционировал передислокацию в Пршибрамский округ войск генерала Власова. Надеюсь, слышали о нем? Предусматриваются важные операции. Чувствуете, как я доверяю вам?

Не дожидаясь ответа, гауляйтер положил трубку.

В это время и пришел Мюллер, не дав князю даже опомниться после такого разговора. Бранку пожал Мюллеру руку и выпроводил в гостиную.

— Извините, герр Мюллер, вы проходите, а я… я должен на минутку возвратиться в кабинет.

На столе в кабинете лежало письмо от бывшего товарища но колледжу Мирослава Гледичека. «Что это он вдруг решил написать мне?» — удивлялся Бранку, беря письмо.

Отец Мирослава возглавлял какую-то офицерскую школу и готовил сыну военную карьеру. Но с приходом немцев, чтобы не попасть на Восточный фронт, Гледички поснимали погоны и поселились в маленьком, тихом местечке Инце. Они считали себя вконец разоренными и хватались за всякое дело ради хорошей платы. Мирослав стал агентом гестапо. А всем известно, что немцы зря денег не платят. Теперь Гледички захотели купить какое-то предприятие и просят полмиллиона крон. «Нашли дурака, — возмутился князь. — Да и не такой уж приятель мне этот солдафон, чтобы в такое время я одалживал ему деньги!» Бранку положил письмо в ящик письменного стола, круто повернулся и пошел в гостиную.

Там, уставившись в пустую рюмку, сидел Кругер. Хильда молча курила папиросу, обдавая полковника ароматным дымом.

— Господа, поздравьте меня, — неожиданно вбежал Мюллер, — герр Крижек проиграл.

— О, браво! — мигом откликнулась хозяйка. — А где же битый вами Крижек?

— Известно где: бродит по гостиным, никак не может насмотреться на вашу коллекцию.

— Ха-ха! Даже не хочет с горя выпить? — удивилась Хильда.

— Как видите.

— Я на недельку поеду к брату, — наконец заговорил Кругер хмуро.

— К тому, что в Берлине? — поинтересовался князь.

— Нет, к тому, что на Востоке, где-то в той части Украины, которая в свое время принадлежала чехам. Возле Мукачева. Он там начальник военного аэродрома. Жаль, что неспокойное время. Брат пишет, дикие кабаны водятся в лесах.

— А дикие партизаны тоже есть? — загоготал довольный шуткой Мюллер.

— Нет, но там до черта остроязыких гестаповцев, — ответил Кругер, вежливо маскируя свою злость. Он хотел еще чем-то уколоть этого молодого, заносчивого майора, но тот поднялся, схватившись за голову:

— Извините, господа, я чуть не забыл, что у меня свидание.

В это время вошел слуга и сказал, что пана Мюллера просит незнакомец, который называть себя не хочет.

— С вашего разрешения, фрау Хильда, я приглашу его на третий этаж.

Хильда, улыбаясь, кивнула головой.

Мюллер щелкнул каблуками и вышел. Он провел незнакомца наверх как раз в тот момент, когда Крижек, зайдя в одну из комнат третьего этажа, напрасно пытался оттуда выйти. Испорченная ручка не открывала внутреннего замка. Крижек попробовал открыть замок складным ножом, но напрасно — дверь не поддавалась. Вацлав отошел назад и беспомощно оглянулся. Напротив он увидел еще одну дверь и хотел открыть ее, но в этот момент за дверью послышался голос Мюллера. Майор любезно приглашал кого-то в комнату.

«Если они придут сюда, — подумал Крижек, — я смогу выйти, если же они войдут в ту комнату, то сюда не заглянут. Разговор Мюллера стоит того, чтобы его услышать».

Ни имени, ни фамилии гостя Мюллер не называл. Тот говорил по-немецки, но сразу было ясно, что он чех. Крижек бесшумно припал к замочной скважине. Прямо перед ним сидел, раскинувшись в кресле, Мюллер. Человека, сидящего против него, увидеть было невозможно. Крижек смог заметить лишь большое, немного загнутое в середину правое ухо и услышать шепелявый голос.

— Я едва добрался сюда, — начал гость. — В Праге я встречался с Краузе. Теперь встретиться еще раз будет тяжело. Чувствую, что коммунисты относятся ко мне подозрительно.

— Ближе к делу, — бесцеремонно оборвал его Мюллер. — Что вы можете сообщить?

— Знаю немного. У них поставлено дело так, что каждый слышит и видит лишь то, что касается его участка работы. Расспрашивать нельзя — перестанут доверять. — Прибывший на миг умолк, вероятно, закурил папиросу. — Они ожидают большевистский десант, — продолжал он тихо. — В каком именно месте и какой десант — мне неизвестно. От чехословацкого коммунистического центра к русским пойдет связной. Он знает пароль. Мне пароль не сказали, но я знаю имя связного — вот оно, на бумажке. За день до того, как он пойдет на связь, я буду с ним в пивной Святого Микулаша. Мы встретимся, но пароля он мне не скажет. Пусть следят за мной, а все остальное — не мое дело. До тех пор пока подпольный центр мне верит, я могу быть вам полезным. А теперь выведите меня отсюда, чтобы никто не видел.

Дверь заскрипела. Мюллер с гостем вышли. Крижек устало сел на диван и закрыл глаза. «Нужно немедленно отсюда выбираться — Мюллер не терпит тех, кто знает его секреты. Неужели придется звать на помощь?» От этой мысли Вацлаву стало холодно. Он быстро подошел к двери той комнаты, в которой только что происходил секретный разговор. Двери легко открылись, и Крижек торопливо направился к гостиной. «Нужно опередить Мюллера. Пусть думает, что я давно там».

Маленькое польское местечко Кросно только что начало жить мирной жизнью. Узкими улочками идут нескончаемые колонны грузовиков. Они спешат на запад.

Из домика, примостившегося на краю местечка, вблизи леса, тянется в небо хвост дыма. Худощавый хлопец с большой охапкой дров с трудом входит в неширокую дверь жарко натопленной кухни. Он складывает дрова и, медленно вытирая пилоткой обильный пот, молча садится на скамейку. Его дело — выполнять поручения девчат, хозяйничающих здесь. Маша и Татьяна молча бросают в ненасытную печь дрова.