Дмитрий Губин - Въездное & (Не)Выездное

Когда я вернулся с велосипедом, над Мишиным коттеджем веял аптечный дух сушеного гриба. Я снова мысленно хмыкнул (с собой он грибов навез, что ли?) и решил прокатиться до ближайшей бухты: там, судя по карте, был рыбацкий причал. Я отъехал метров десять от коттеджа и дал по тормозам. У обочины росли крепенькие, замечательные, напоминающие детские кулачки сыроежки. Я вернулся домой за ножом и пакетом, набрать по пути грибов на ужин. Проехал еще метров десять. У обочины рос замечательный подберезовик. Через метр обнаружился подосиновик. Затем снова крепкие сыроежки. Через десять метров – россыпь волнушек. Потом пошли снова подберезовики, сыроежки, подосиновики, ага, вот белый, еще белый… Ух ты, рыжик! Еще рыжик! В полукилометре от коттеджа обнаружился первый груздь (за все время походов по грибы в центральной России я груздь находил лишь однажды, – точнее, однажды нашел его мой дед, показав мне его с тем видом, с каким в петербургском Зоологическом музее посетителям демонстрируют мумию моего тезки мамонтенка Димы). Еще через полкилометра (пакет был почти полон) я стал кривить губу при виде сыроежек, а когда добрался до бухты, то кривил уже при виде чего угодно, кроме белых и груздей.

Нет, я хочу, чтобы вы поняли: я не фанат грибного сбора. Но тут было нашествие, атака грибов на меня. Я оборонялся. Я размахивал ножом, беря грибы прямо в седле, испытывая азарт мерзавца, который с вертолета гонит краснокнижных архаров по горам. (Но я не был мерзавцем! Клянусь! И в Финляндии, и в Швеции, и на автономных Аландах леса общие, и грибы-ягоду может брать кто угодно и без лицензии – в отличие от щуки!)

На следующий день жена и ребенок отправились по грибы со мной.

Еще через день ребенок отказался принимать в грибном расстреле участие, – он грибами был сыт по горло в самом буквальном смысле (мы их не ели только на завтрак).

Миша со своим семейством мангалил с утра до вечера на полную мощь.

Даже полуметровая щука, которую мы с ним поймали (внимание, граждане! Идя на щуку, непременно берите, помимо подсака, плоскогубцы: а как иначе вы будете выдирать блесну из утыканной, как лезвиями, зубами огромной пасти?!) – даже эта щука меркла на фоне грибной вакханалии.

Наша протопленная сауна была увешана бусами из грибов, как елка под Новый год (кажется, аландские сухие грибы еще хранятся в сусеках нашей питерской кухни).

Невероятным усилием воли день на четвертый мы запретили себе грибы собирать, дабы побывать на сафари улиток, в деревне викингов и на развалинах крепости Бомарсунд…

Последняя ночь на Аландах была неспокойна.

Мы волновались, успеет ли просушиться к утру последняя порция белых.

Лес со скрюченными березами мяукал и гавкал в ночи громче обычного.

А часа в четыре утра нас разбудил ребенок, опрометью взлетевший к нам на второй этаж и бросившийся под родительское одеяло.

– Внизу, – сказал он, клацая зубами, – ходит топотун!..

…Забыл сказать, что мальчику в тот год стукнуло шестнадцать…

Грибы к утру просушились.

Под окнами трава была умята следами чьих-то гигантских лап.

Семейство Миши печально упаковывало свои грибные мангалы.

– Послушай, – отвел меня Миша в сторону, – у меня к тебе один вопрос. Ты только не смейся и не подумай – я вообще-то не пью. Скажи, а единорог – это мифическое или настоящее животное?

Он смотрел в сторону леса…

…Нет, товарищи, ничего увлекательнее сбора грибов на Аландских островах!

Саша Решетова все так же живет на Аландских островах, связаться с ней можно хоть через ее страничку в «Одноклассниках». Коттеджи, которые она сдает в аренду – замечательные, пятизвездные, с четырьмя спальнями, и стоят прямо в шхерах.

И хотя в то лето, когда я собирал на Аландах грибы, об этих островах рассказывал единственный русскоязычный сайт (деньги на который из местного парламента выбила та же Решетова), а сейчас про Аланды пишут сотни сайтов, не пугайтесь, что рай претерпел трансформацию, типа той, что случилась на тайском Пхукете, который, поверьте, когда-то тоже был безлюдным островом-раем.

Дело в том, что на Аландах просто так купить землю и построить дом нельзя. Местное сообщество само решает, скольких туристов в год архипелаг способен переварить без ухудшения качества жизни, к которому относятся и тишина с малолюдьем. И разрешение на новое строительство дает крайне неохотно и только хорошо зарекомендовавшим себя местным (та же Решетова долго билась, несмотря на своего мужа Питера).

Я же говорю – рай!

И добавлю: с жестким лимитом на праведников.

Потому что отсутствие лимита есть главное свойство ада.

Tags: Горные лыжи и норвежский социализм. – Как провести Олимпиаду задешево. – Валенки вместо бриллиантов.

Дома с крытыми дерном крышами (где трубы растут из травы) да встающие на колено в поворотах в технике «телемарк» лыжники – вот, твержу я себе, аргументы за Норвегию, и точка.

Тут, господа, предупреждать надо – причем как рациональных, так и эмоциональных особ, единых в горнолыжном порыве. К сведению эмоциональных: безумных красот, синей-воды-в-изумительных-фьордах, – этого при катании на сноуборде или горных лыжах в Норвегии не будет. Ради Согнефьорда надо делать от Хемседала крюк километров в 150: с учетом зимних дорог этой займет весь световой день. А так в горной части Норвегии – обычный горный европейский пейзаж: подъемы, повороты, заснеженные лапы, сосны-ели. Симпатично, да, – но мало чем отличается от любых прочих гор.

Что же до рационального подхода, то все свое берите с собой. В прокате на местных курортах (причем, боюсь, на всех ста шестидесяти пяти) имеется, похоже, лишь одна модель лыж и одна – ботинок. Здесь равенство, братство, социализм. И в коттеджах, в шале, называемых «хютта», все равно не будет такого, чтобы при каждой спальне – своя ванная. Ни за какие деньги. Ванная будет, но общая.

Норвегия – это простой, понятный стандарт: в условиях жизни, в доходах, в катании, в знании английского. И единые ценности. Владение лыжами здесь в цене. В цене вообще все, что связано со спортом. И в бутике при пятизвездочном отеле, когда – о удача! – случится его отыскать, будут торговать не туфлями от Santoni, а валенками от Millet. Выдерживают морозы до -60.

Курорт Хафьель – любимец телевизионщиков: на лесистой горе вырезан, на манер гигантских изображений в перуанской пустыне Наска, контур лыжника. Ну, а если смотреть не в экран, то легко обнаружить, что местечко – идеал зимних корпоративных утех. Ведь что такое корпоративная утеха? Это когда при развлечении все единицы охвачены. И когда вроде как риск, но безопасно. То есть когда не война, но пейнтбол.