Василий Захарько - Звездные часы и драма «Известий»

При том, что руководящие должности сокращались, а по сути только меняли названия (для увода с них команды Голембиовского), вовсе не имелось в виду, что ее участники должны быть уволены. Каждому из них предоставлялась возможность для творческой работы в ранге отдельских обозревателей, специальных корреспондентов. Все они были сильными пишущими журналистами, и в этом качестве могли принести пользу «Известиям». Я считал, что особенно необходим газете Агафонов как опытнейший профессионал-международник, и мы вели речь с Мурзиным и Кожокиным о предоставлении ему места собкора в Лондоне. Но все «инициаторы» от сделанных им предложений отказались.

Формально уйдя в отпуска, они еще долго продолжали пользоваться своими кабинетами, компьютерами, телефонами. Штаб-квартирой этого правительства в изгнании стал кабинет Агафонова, где с утра до вечера проводились совещания, куда приглашались многие сотрудники для переговоров о возможной новой работе. В середине августа на Пушкинскую площадь, заранее позвав прессу, вышли шесть человек: Голембиовский, Лацис, Агафонов, Дардыкин, Яков, Ямпольская. Обнявшись, встав рядом с памятником великому поэту, они заявили о себе как о продолжателях его духовной борьбы за свободу — с этого акта, сильно отдававшего бутафорией, и началась практически пиаровская кампания будущей газеты. В противовес той газете, которая благодаря их усилиям лишилась независимости, они назвали свой проект «Новые известия».

Еще только собирались деньги на этот проект, а его раскрутка уже приобрела широкий размах и была выстроена исключительно на дискредитации «Известий» и бывших коллег, многолетних своих товарищей. Со страниц газет и по разным теле— и радиоканалам внушалось, что с уходом Голембиовского и его людей «Известия» кончились, а лучшие их традиции способно продолжить только новое издание. Полностью замалчивались истинные причины всей драмы, случившейся с газетой.

Об этих причинах здесь уже многое сказано, разве что сведу их в сухой остаток. Итак, в начальный период реформ мы имели самые лучшие среди СМИ стартовые позиции для существования в условиях рынка. Получив богатейшее наследство в виде почти 4-миллионного тиража, колоссального потока рекламы и шикарного восьмиэтажного здания в самом дорогом месте Москвы, руководство независимых «Известий» оказалось неспособным развивать газетный бизнес. К принятию решений не был допущен ни один грамотный менеджер. По причине плохого менеджмента за шесть лет не был успешно реализован ни один коммерческий проект, за исключением совместного с Лондоном выпуска приложения «Финансовые известия», но он был предложен и разработан в основном англичанами, к тому же финансовой погоды не делал. Из-за множества ошибок и просчетов газета оказалась в тяжелейшем финансово-экономическом положении. Для его спасения пригласили богатую нефтяную компанию «Лукойл». Сотрудникам было заявлено, что это самый лучший из всех возможных инвесторов — сотрудники поверили. Через несколько месяцев редакция открыла информационную войну против «Лукойла», назвав его преступной организацией. Лихорадочно разыскивается новый финансово состоятельный союзник, и он находится, его зазывают — это ОНЭКСИМ-банк. Сотрудникам газеты внушается: это прекрасная, честная компания, отдадим ей побыстрее все общественные и индивидуальные акции. Большинство сотрудников снова поверили, акции отдали, а те, кто засомневался, были зачислены в лагерь врагов. Вскоре начинается конфликт уже с ОНЭКСИМ-банком, он называется мошенником, его люди — наперсточниками. И тут нефтяники с банкирами объединяются. В результате они становятся хозяевами «Известий», газета теряет независимость. В самой редакции были нарушены многие профессиональные и этические правила. Оказался разрушенным, расколотым большой коллектив с неповторимой, десятилетиями поддерживавшейся особой аурой. Все эти годы газету и ее бизнес возглавляет один и тот же человек в трех должностях — председатель совета директоров, президент акционерного общества, главный редактор. Лишившись всех постов, он выходит на Пушкинскую площадь и, глядя в сторону «Известий», сотрудники которых многие годы выполняли не чьи-нибудь, а его приказы, включая ошибочные, дает согласие на информационный огонь уже в их адрес.

Удивляюсь до сих пор, как мог Игорь позволить себе и своей команде использовать любую возможность, чтобы в собственных просчетах обвинять тех, кто не пошел за ними, называть их предателями. Вот что в упоминавшейся книге писал Яков о последнем дне Голембиовского в «Известиях»: он вышел из своего кабинета в коридор,

чтобы больше никогда сюда не вернуться. Коридор был пуст. Никто из нескольких сотен известинцев, сидящих на восьми этажах разваленного корабля, не вышел провожать своего капитана. Он так и ушел по пустому полутемному коридору одиноким. Непонятым. Преданным.

Кем преданным и кто кого предал? Кто кого не понял? Почему сотни известинцев не вышли провожать?.. Яков не задает эти вопросы и не отвечает на них. Но это — из книги, которая выйдет годы спустя. Пиар-кампания же августа — ноября 97-го изобиловала не выдавливающими слезу описаниями из жизни капитана, а ложью и грязью. Утверждалось, что оставшиеся в «Известиях» не смогут делать качественную газету, что там «происходит разгон людей, причем не команды Голембиовского, а просто профессионалов, которые не хотят делать эту газету». Что «новый главный ввел цензуру». Что «объявлен курс на “хорошую газету” и стало модно, как в лучшие советские времена, писать о “простых людях”: гаишниках, дворниках и т. п.». Что снят материал о повышенном радиационном уровне в некоторых местах Москвы — чтобы не дразнить мэра в преддверии 850-летия столицы. И было в разных газетах, на теле— и радиоканалах много-много другого бреда и домыслов, запущенных против «Известий» в рамках рекламы «Новых известий».

Особенной агрессивностью по отношению к старым «Известиям» отличался Лацис. Это он в одной из газет назвал бывших коллег болванами. Когда случайно встретившись с ним в Доме журналистов, я не пожал протянутой им руки, произнеся несколько слов о напечатанном в этой газете, он извинился, сказав то, что говорят в таких случаях: автор исказил услышанное. Но никакой автор не мог бы присочинить от себя то, что публично наговаривал Лацис, в частности против Андрея Иллеша. Цитирую его слова в интервью нелюбимой им «Правде» от 13 августа:

— Особое недоумение вызывает то, что в новом составе редколлегии оказался Андрей Иллеш. Он известен тем, что, руководя проведением последнего традиционного хоккейного турнира на приз «Известий», не представил никакого финансового отчета. И такой человек рвется к руководству «Известиями». Именно его тащили изо всех сил новые хозяева на пост главного редактора, но он не смог войти в первую тройку, занял только четвертое место. В настоящее время Андрей Иллеш занял пост заместителя главного редактора по развитию и новым проектам. То есть он будет иметь прямой доступ к десяткам миллионов долларов, если таковые будут выделены нынешними хозяевами «Известий».