Юрий Винничук - Легенды Львова. Том 1

А однажды садовник сообщил, что на любимом королевском кусте соловей гнездо свил.

– Что с ним делать – разрушить или оставить? – спросил садовник.

– Оставь. Но увидишь, ему это просто так не сойдёт, что посмел на моём кусте вить гнездо.

Прошло какое-то время. Садовник, хозяйничая в саду, приблизился к розовому кусту и увидел, как гадюка пожирает птенцов. У садовника не было ничего в руках, чтобы отогнать змею, а пока он оглядывался в поисках палки, гадюка исчезла. Осталось только пустое гнездо с несколькими пёрышками.

Садовник мигом побежал к королю.

– Ваше величество! Гадюка съела птенцов, что вывелись в гнезде на розовом кусте.

– Вот видишь, – усмехнулся король, – разве я не говорил, что соловью это гнездо так просто не обойдётся.

– Говорили, ваше величество, говорили.

– А что с гадюкой?

– Пока я палку искал, злодейка сбежала.

– Ничего, знай, что и ей просто так не обойдётся то, что она соловьят сожрала.

В другой день садовник принялся косить траву между деревьев и неожиданно наткнулся на змею, разрезав её на две половины.

«Плохой знак», – подумалось ему.

А тут сам король прогуливался.

– Что призадумался? – спросил он у садовника.

– Да вот только что коса попала на ту змею, что птенцов съела.

– Ага, говорил я тебе, не обойдёт её, – усмехнулся король. – Только ты помни, что и тебе так просто её смерть с рук не сойдёт.

Садовник ещё сильнее расстроился.

Как-то вечером услышал он из глубины сада плеск и женский смех. Там находился небольшой пруд, в котором разводили рыбу. Садовник и за ним присматривал, а потому очень удивился, услышав шум.

Когда он тихонько подкрался, то его удивлению не было предела. В пруду плескалась королевна со своими служанками, и все – в чём мать родила.

Садовник аж рот раскрыл и так увлёкся, что и не заметил, как чья-то твёрдая рука упала ему на плечо. Оглянулся – и его охватил ужас. Перед ним стоял сам король.

– Ага! Так вот как ты за садом присматриваешь? Не нашёл лучшего занятия, чем за голыми девушками подсматривать? Долой с глаз моих!

Испуганный садовник побежал что было мочи в дом. Но недолго пришлось ему дрожать, потому что пришла стража и забрала его в темницу.

А утром следующего дня ждала садовника виселица.

Садовника вывели во двор замка, и он увидел всю королевскую знать, рассевшуюся на скамейках. Тем временем палач приставлял к виселице лестницу, ту самую, по которой садовник лазил, обрезая веточки.

Садовник утёр слёзы и обратился к королю:

– Ваше величество, я верой и правдой служил вам, прошу теперь перед самой смертью сказать несколько слов. А потом уже вешайте.

Король кивнул головой.

– Пан, помните ли вы, как на вашем розовом кусте соловей гнездо свил, и вы сказали: «Это ему просто так не обойдётся»?

– Конечно, помню, – согласился король.

– Пан мой, а помните ли вы, как спустя некоторое время гадюка сожрала соловьят, и вы сказали: «И ей это не обойдётся»?

– Было, было, – кивал король.

– Как соловью не обошлось, так и змее. Как не обошлось змее, так не сошло с рук и мне. Но знайте, король, что и моя смерть вам с рук не сойдёт!

От этих слов король ужаснулся и какую-то минуту сидел недвижимо. Потом встал и сказал:

– Отпустите его, пусть и дальше занимается садом.

Откуда только во Львов купцы не прибывали! А я расскажу о купце, который прибыл из Дамаска и которого звали Абдурахман.

Привёз он в наш город ладан, мирру, кайеннский перец, корицу, гвоздику, а ещё изделия из драгоценных металлов. Всё довольно быстро распродал, но остались очень дорогие бусы из золота и драгоценных камней. Их он продать не сумел, а чтобы не везти назад в Дамаск и снова во Львов, решил оставить на хранение у одного из местных лавочников до следующего приезда.

Оставил драгоценность, а сам с армянским караваном домой отправился. Прошёл год. И вот купец наш снова во Львове.

– Долгих лет жизни! – поздоровался он с лавочником. – Я пришёл за своими бусами.

– Это за какими? – вытаращил тот глаза.

– За теми, которые тебе в прошлом году оставил.

– Что такое? Впервые слышу! Юльця! – позвал лавочник свою жену. – Нам в прошлом году кто-то бусы оставлял?

– Бусы? Уж я бы запомнила. Какие бусы?

– Вот и я говорю: какие?

Бедолага Абдурахман пробовал и так и сяк напомнить, при каких обстоятельствах отдал бусы, но всё зря. Лавочник выставил его вон из своей лавки.

Кому только купец не жаловался, кому только поклонов не бил – никто помочь не может, потому что свидетелей не было.

И осталась у сирийца одна только надежда на короля Льва. Если уж он не поможет, тогда некому.

Абдурахман подался в замок, сел на ступенях и сидел до тех пор, пока король не принял его. Когда сириец рассказал ему о своём приключении, король задумался. Как же можно помочь этому человеку, если нет ни одного доказательства, ни расписки, ни свидетеля. И где уверенность, что сириец не врёт? Единственное, что мог применить король, это хитрость.

– Завтра утром иди в лавку своего должника, сядь на пороге и сиди, что бы там ни происходило. Сиди и жди, пока не появлюсь я. А потом дашь мне знать, чем всё это закончится.

Абдурахман сделал так, как посоветовал король. Лавочнику, ясное дело, не понравилось, что тот уселся на его пороге, и он стал прогонять сирийца. Но только прогонит, как тот вновь упрямо возвращается. Сядет и молчит.

И продолжалось так, пока не появился король. Да не сам, а со всей свитой, в окружении толпы людей. Король ехал верхом на резвом арабском скакуне, и изо всех домов выбегали львовяне и радостно его приветствовали. Конь ступал неспешно, легко переставляя ноги, и нигде ни на минуту не останавливаясь. Только поравнявшись с лавкой купца, король натянул поводья, и конь остановился.

– Абдурахман! – воскликнул радостно король Лев. – Ты ли это? Как давно ты во Львове?

– Да неделю уже, король мой, пусть Господь к вам будет всегда милосердным!

– Целую неделю? И не нашёл-то ни одного свободного дня, чтобы нас проведать? На первый раз прощаю тебя. Но завтра приходи и поделись с нами своими хлопотами.

Король дёрнул за поводья, и вся свита двинулась дальше.

Сотни глаз наблюдали эту сцену, сотни ушей слышали, как король назвал сирийца по имени. А среди тех глаз и ушей были и глаза и уши хозяина лавочки и его жены. Они были так напуганы, что руки у них дрожали.

Как только король и вся толпа удалились, лавочник подбежал к Абдурахману и сказал:

– Слушай, когда это было, что ты мне бусы оставил? Какие они? Во что завёрнуты? Может, я вспомню.

Абдурахман спокойно описал, как выглядели его бусы, и жена лавочника всплеснула в ладоши:

– Так и есть! Они!