Юрий Винничук - Легенды Львова. Том 1

– Клади голову, – прозвучал хриплый голос палача.

Иероним перекрестился, стал на колени и положил голову. Меч палача взметнулся в воздух, толпа затаила дыхание. И когда меч опустился на шею Иеронима, то не отрубил её, а лишь слегка поранил. В толпе недовольно загудели. Войт дал знак продолжать, и палач ударил ещё раз. Но и на этот раз меч нанес лишь рану.

Тут уж все приняли это за Господний знак‚ и войт отменил казнь, а посоветовавшись с ратманами, даровал Иерониму жизнь. Раны удалось залечить, и в скором времени шляхтич уже писал жалобы королю на городской совет.

Но история на этом не закончилась. Палач, который предал своё ремесло и принял взятку, в скором времени умер. А дух его неприкаянный не нашёл покоя и часто среди ночи являлся львовянам на Рынке, как раз на том месте, где происходили смертные казни. Дух палача угрожающе размахивал мечом и пытался что-то крикнуть, но из горла вырывалось лишь неразборчивое бульканье. Вреда он никому не причинял‚ и постепенно запоздалые прохожие так осмелели, что сами начали обращаться к призраку, и даже песенку сочинили:

И тогда обозлившийся дух выскакивал из-за прангера и угрожающе взмахивал мечом. Говорят, что и по сей день, если произнести эти слова в полночь возле прангера, появится призрак.

В 1663 году произошло в нашем городе странное приключение, которое мещане ещё долго друг другу пересказывали.

В часовне Домагаличевской, посвящённой пресвятейшей Деве Марии, всегда толпилось много людей. Особенно в ту пору, когда угрожали Львову войны и тяжелые времена. Случилось так, что один челядинец зашёл в часовню помолиться, имея в кармане сто дукатов господских, завёрнутых в платочек. И когда он, погружённый в молитву, стоял в толпе, кто-то деньги у него и украл.

После молитвы вышел дворянин из часовни и вдруг обнаружил пропажу. Бросился он с плачем назад и, протолкнувшись меж людей, начал жаловаться Пресвятой Деве, что именно когда он ей молился, у него украли деньги.

– Что же я теперь пану своему скажу? – горевал он. – Разве же он поверит, что в таком святом месте могут обокрасть? Прошу тебя, Дева Мария, помоги мне, ведь это из-за тебя со мной такая беда приключилась.

Наконец в отчаянии пошёл он к выходу. И, ведомый толпой, он услышал, как ему подсказывает какой-то таинственный голос: «Если кто-то в святом месте позволяет себе воровать, попытай счастья и ты».

Челядинец, сам себе удивляясь, нырнул рукой в карман какого-то мужчины, который рядом с ним продвигался к дверям, и вытащил довольно увесистый узелок. Быстро бросил себе за пазуху и поспешил домой.

Всю дорогу, идя по городу и встречая немало прохожих, он даже не решался взглянуть на свою добычу. Только дома, достав узелок, он увидел, что воротил себе назад те же самые господские деньги.

28 сентября (по старому стилю) 1648 года войска Хмельницкого подошли к окраинам Львова. Перед воротами города были насыпаны высокие валы, из которых торчали острые палки. На тех валах и заняла оборону часть воинов и мещан. Остальные обороняли Высокий Замок и сами ворота города.

И вот во время отчаянного ночного штурма, когда начали валиться сваи и осыпаться валы вместе с колодами, которые их поддерживали, а силы оборонцев таяли, случилось чудо. Посреди темной ночи, которая преисполнила львовян страхом, все вдруг увидели, как в воздухе над костёлом бернардинов пролетает какой-то святой. В грубой власянице, подпоясанной верёвкой, он, застыв, возносил к небу в молитве руки, а вокруг его фигуры сиял яркий свет.

Львовяне узнали в нём святого Ивана из Дукли, тленные останки которого покоились в монастыре бернардинов. И неожиданно ощутили они новый порыв к бою, и силы их неуклонно росли, тем временем, как силы наступающих стали иссякать и они постепенно отступали.

Рассказывали, что позднее сам Богдан Хмельницкий несколько раз признавал, что Львов, должно быть, находится под опекой какого-то святого. И будто бы именно поэтому он сменил свой гнев на милость и примирился с львовянами.

Святой Ян из Дукли поселился во Львове в 1460 году, а до того он вел жизнь отшельника. Поселился он в лесу под скалой, выкопал себе колодец и питался только лесными ягодами и растениями, удивляя всех своей набожностью.

Как-то он нашёл на дороге кошелёк, развязал его и только глянул внутрь, так сразу и завязал, прицепил к ветке и стал его палкой колотить.

Как раз в ту пору шло трое паломников. Увидели они, как отшельник колотит какой-то кошелёк, и поинтересовались, что же это вызвало у него такой гнев.

– А это я смерть бью, – ответил Ян из Дукли.

– В самом деле? Мы никогда не видели смерти. Покажи нам.

– Лучше не надо. Я бы вам не советовал, – сказал святой, продолжая мутузить кошелёк.

Но богомольцы пристали как репейник: покажи да покажи! Ну отшельник и развязал кошелёк. Паломники заглянули в него и радостно воскликнули:

– Да какая же это смерть? Это же чистейшее золото!

– В самом деле? А я думаю, что это смерть.

– Нет, это золото. Отдай его нам.

Пустынник пожал плечами и подался к своему шалашу, а богомольцы, подхватив кошелёк с золотом, исчезли с его глаз. Под вечер они расположились на ночлег и стали готовить ужин. Когда один из них пошёл за водой, двое других сговорились его убить.

– Зачем нам ещё и с ним делиться, а?

– Да, и я так думаю.

А тот, третий, пока набирал воду из источника, подумал и себе: «А чего это я должен золотом с ними делиться? Разве не я попросил отшельника развязать кошелёк?» Ему на глаза попались ядовитые опята, он набрал горсть и спрятал в карман.

Вот повесили они котелок над огнём, налили воды и всыпали пшена. Третий выждал момент, когда на него внимания не обращали, и высыпал опята в пшено, а потом потянулся и сказал, что чувствует себя очень уставшим и лучше сразу пойдёт спать. Нечего и говорить, что это был его последний сон. Да и те двое не долго золоту радовались, потому что, съев отравленного кулеша, и сами ноги протянули.

Вот так золото стало смертью.

Был себе один молодой рыцарь, который, получив отцовское наследство, начал жить на широкую ногу. Он устраивал громкие гулянки в кабаках, угощал всех желающих и в скором времени не только прогулял всё родительское добро, но и залез в такие долги, что хоть сейчас в петлю. Дошло до того, что ему уже никто взаймы не давал и даже кусок хлеба ему не за что было купить.

Из-за своей беды он так пригорюнился, что и в церковь уже не ходил. Однажды, когда он, погружённый в мрачные мысли, сидел на пороге своего дома, подошёл к нему какой-то пан в чёрном сюртуке, чёрной шляпе и при шпаге. Как только рыцарь глянул на него, он сразу же догадался, с кем имеет дело, потому что пан не отбрасывал тени.