Юрий Винничук - Легенды Львова. Том 1

Чудесный источник до сих пор радует жаждущих своей целебной водой. А город Льва за всю его историю ни один захватчик так и не разрушил.

Правители Молдавии назывались не королями или князьями, а хозяевами. Случилось так, что во Львове перед Ратушей казнили аж трёх молдавских хозяев, которые искали в Речи Посполитой спасения, но по требованию турецкого султана нашли смерть. Сначала отрубили голову Стефану Томше в 1564 году, потом, в 1578-м, – Ивану Подкове, который был ещё и казацким гетманом.

А в 1582 году под меч сложил свою голову и Янкул Сас. Он был сасом, то есть немцем, и, ограбив государственную казну, пытался прорваться через Покутье в Венгрию. Его поймали на Покутье и привезли во Львов вместе со всеми, кто его сопровождал.

Жена Янкула была рядом с ним до последней минуты его жизни. После смертной казни она собственными волосами пришила голову мужа к телу и похоронила со всеми почестями.

Дух казнённого хозяина ещё несколько лет после смерти появлялся в полночь на месте смертной казни. Шёл он медленно, осторожно ступая, будто боялся, что голова его может в любую минуту свалиться с плеч. Время от времени останавливался, ощупывал руками голову и двигался дальше. Несколько раз обойдя Ратушу, он спускался по ступенькам к городской тюрьме и исчезал во тьме.

Среди львовской шляхты были и незаурядные самодуры. Одна молодая пани Агнешка Опацька в 1673 году приказала отрубить своей служанке голову. За что? За то только, что та, надевая на неё платье, ненароком уколола её шпилькой.

После смертной казни Агнешка приказала принести ей отрубленную голову. Пани сидела у камина, и хоть ещё не было так уж холодно, её знобило. Она взяла в руки отрубленную голову, с которой спадали буйными волнами длинные светлые волосы, покрутила её перед своими глазами, а потом бросила в огонь со словами:

– Ну, неужели она была достойна таких пышных волос?

Но даже выходки знати наказываются законом. Агнешку посадили в тюрьму, а дух несчастной служанки не раз видели на окраинах города. Отрубленную голову с длинными волосами, которые развевал ветер, она несла в руках. Неизвестно, сколько бы она ещё пугала часовых, которые, увидев её, крестились и целовали крест, если бы однажды какой-то молодой часовой, впервые её увидевший, не воскликнул восторженно:

– Боже! Какие у неё пышные волосы!

В тот же миг призрак остановился, голова его повернулась к часовому и произнесла:

– Бог тебя вознаградит!

После этого дух исчез и больше никогда не появлялся.

14 июля 1826 года состоялось событие, которое потрясло Львов. Башня Ратуши пополудни покрылась трещинами и под вечер с громким шумом завалилась. Под её руинами погибли горнист, два воина и трое рабочих.

В скором времени после этого события на площади Рынок стал появляться призрак горниста. Он приставал к запоздалым прохожим и спрашивал, не хотят ли они, чтобы он им сыграл. Поскольку эти встречи происходили довольно поздно, то прохожие, даже если и были «под мухой», отказывались, чтобы не сердить полицию. Это длилось довольно долго – горнист продолжал беспокоить львовян. И неизвестно, гулял бы он по городу до сих пор, если бы не повстречался ему однажды батяр.

Он шёл себе с гулянки в корчме Кучка и насвистывал какую-то нехитрую песенку, как вдруг из-за дерева выпрыгнул незнакомец с горном:

– Приветствую! А хотите, я вам сыграю на горне?

Батяр, не долго думая, ляпнул:

– Ну, играйте.

Трубач был настолько вне себя от счастья, что в первую минуту растерялся, и руки у него задрожали.

– Ну, играйте, а то я уже спать хочу, – подгонял его хмельной батяр.

Горнист, наконец, затрубил ту мелодию, которую при жизни играл на Ратуше, но прозвучала какая-то несусветная какофония. Даже для не слишком чувствительного батярского уха это было что-то ужасное.

– Эй! Тише! – завопил он. – И что это пан ревёт, как бык на пастбище! Тáк вы, значит, играете?

Горнист сник, из глаз его полились слёзы, он швырнул горн и с громким плачем растворился в воздухе.

Батяр оглянулся кругом: что за напасть? Примерещилось, что ли? Но горниста простыл и след.

И с тех пор призрак горниста уже не беспокоил прохожих.

Поднявшись по улице Кривоноса к тому месту, где она пересекается с улицей Довбуша, мы оказываемся возле места, которое вызывало когда-то жуткий страх у каждого львовянина.

Отсюда вверх вела головокружительная тропа к каменоломне, а сбоку стоял очень глубокий колодец, из которого давно уже не брали воды. Может, потому, что находился он на обочине, к нему стали наведываться люди, которым жизнь была уже не мила. Трудно сказать, когда самоубийцу нашли здесь впервые, но находили их часто. При этом некоторые из них выглядели так, что сразу было видно – не сами они в колодец прыгнули. Однажды достали оттуда пару влюблённых. Весть быстро разнеслась по городу‚ и подобные случаи участились.

Наконец властям города все это порядком надоело, и они распорядилась колодец засыпать. И правильно сделали. Однако это место продолжало внушать ужас. Теперь – благодаря призракам. Духи самоубийц время от времени напоминали о себе, появляясь перед запоздалыми прохожими.

Когда какой-нибудь смельчак решался пройти неподалёку среди ночи, ему мерещились белые фигуры вокруг колодца. Духи, взявшись за руки, двигались в каком-то медленном танце.

В давние времена в Ратуше не раз видели привидение. Появлялось он в полночь в виде чёрного гроба, тихо перемещалось по залам и ступеньками и при этом скрипело и стонало. Стон эхом разливался по Ратуше, поднимаясь вверх, где жила семья трубача.

Ночной караул в испуге крестился.

У призрака была своя история. Когда-то львовские судьи, плохо разобравшись с делом, приговорили невиновного к пыткам в застенках и к смертной казни. Со временем ошибка обнаружилась, но уже было поздно.

С тех пор и начал чёрный гроб появляться как вечное предостережение для судей. А чтобы всегда об этом случае они помнили, разбирая новое дело, на обложке книги присяжных, где содержались судебные решения, было написано большими буквами: «ПОМНИ О ГРОБЕ, КОТОРЫЙ ПО СТУПЕНЬКАМ И ЗАЛАМ ХОДИТ».

Каждый, кто брал в руки книгу присяжных, сразу чувствовал, как у него мороз по коже пробегает. И хорошенько думал, прежде чем вынести кому-то суровый приговор.

Ещё в самом начале ХХ века все дети Львова знали о Зелёном Охотнике. Как только какой-то ребёнок проявлял непослушание родителям, он сразу же слышал угрозу:

– Ну-ка, будь повежливее! Иначе заберёт тебя Зелёный Охотник!