Юрий Дьяков - У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы

В конце декабря дали нам небольшое пополнение, человек 12. Партийные собрания проводили в мартеновском цехе в печах. Поставили задачу каждому коммунисту, каждому беспартийному. Выделили штурмовые группы. Командир взвода целый день лежал на снегу 24 декабря, рассматривал, разведывал, где какие огневые точки. Все огневые точки засек.

Я решил пойти в наступление с юго-западной стороны на железную дорогу. Поставил два пулемета, чтобы противник не мог подтянуть резервы из глубины обороны. Одну группу послал с северо-восточной стороны, вторую группу штурмующую послал северо-западнее. Им поставил задачу: на месте создать шум, то есть, сделать видимость наступления. А основной удар решил нанести левым флангом с северо-восточной стороны. Так и было сделано. Открыли ураганный огонь из тех двух пулеметов, которые я поставил, с северо-запада, открыли огонь автоматчики, а с северо-восточной стороны втихую ворвались в цех. Наши ворвались без выстрела и стали немцев бить с тыла. Немцы видят, что дело плохо, бросают оружие и панике бежать. Они оборону бросили, и станковые пулеметы бросили, и боеприпасы бросили и стали откатываться. Откатывались они в механический цех.

Начал я наступление в четыре часа утра, среднесортовой цех мы освободили в восемь часов. Цех был полностью очищен. Тут я доложил обстановку командиру полка. Командир полка дал мне еще подкрепление. Я хотел наступление дальше развивать. Поставил задачу ворваться в механический цех на соединение с 112‑м полком. Соседом справа был 117‑й полк. Мы встретились с 112‑м полком, поздоровались, стали развивать наступление дальше. Вышли к железной дороге. Взяли механический цех и среднесортовой.

В механическом и среднесортовом цехах было взято много трофеев. Восемь станковых пулеметов, четыре ручных, 10 автоматов и 50 винтовок, 3 тысячи ручных гранат немецких, много патронов. Взято было 5 человек пленных немцев.

Еще один случай. Когда мы начали наступление, то каждый день теснили и теснили немцев. Поселок «Красного Октября» освободили и поставили задачу взять 5‑ю школу. Это был очень укрепленный район. Первый раз хорошо пошли в наступление. Внезапно мы зашли в овраг и ударили по немцам с южной стороны. Немцы бежали, не знаю как. Но почему-то наши подошли на 50 метров к школе и залегли. Много трофеев взяли: 20 блиндажей, несколько пулеметов, автоматов. Приказ получили – закрепиться пока. Закрепились в этих блиндажах. Людей в это время много из строя вышло. Людей осталось мало. Стало темнеть. Немцы подтянули свои резервы. И в семь часов вечера пошли в контратаку, чтобы вернуть свои утраченные позиции. Я держал, держал, народу мало… Силы противника превосходят мои в пять раз. Слышим по-русски кричат: вперед в контратаку! Наши держались, держались и откатились назад. Телефонист вышел, его убили. Я звоню командиру роты и спрашиваю, что делать дальше? Вдруг сзади меня на ломаном русском языке слышу голос: «Не заказывай огня, не стреляй!»

– Кто вы, немец?

– Да, да. Хлеб у вас есть? Не стреляй, не стреляй, мы сами к вам придем!

Я говорю: «Я тебе такой хлеб дам, а “катюши” не хочешь!»

Тут «катюша на мое счастье как начала бить по 5‑й школе.

26 января я был ранен в ногу, попал в госпиталь. Когда вернулся из госпиталя командир батальона новый. Я награжден орденом «Красной звезды». Награжденных в батальоне, можно сказать, 100 %. Особенно отличились: Сотов – командир роты, Чесноков – красноармеец, награжден дважды «Красной звездой», Александров – связной, командир взвода Кривенко, лейтенант, минометчик-красноармеец Тимонин, минометчик Нургалев, татарин, погиб 22 января, Фомин, связной, дважды награждены «Красной звездой» и орденом «Отечественной войны 1‑й степени».

30 сентября приехали в Сталинград. Нас бросили к Дубовке. В Дубовку мы приехали днем, примерно часа в четыре. Часа четыре мы отдыхали. Часов в восемь нас посадили на катер и ночью переправили через Волгу. Ночью же нас посадили на автомашины и повезли. Переправа прошла очень спокойно. Когда подходили к Сталинграду, нас высадили километров за 12 от переправы. Я не знаю, где нас высадили. Говорили, в Средней Ахтубе, еще какое-то место называли, но точно я не знаю. К Волге продвигались днем. Попали под минометный обстрел. Бомбежки, правда, не было. Человек 10–12 выбыло. Переправлялись через Волгу все время под обстрелом, как его называют, контролирующим. Стреляют и стреляют. Всю ночь бьют, бьют и бьют. Переправились 1‑го октября в район «Красного Октября». Переправа была у оврага Банного. Первого рано утром начали передвигаться в район Сталинграда.

Я Сталинграда не узнал. После ликвидации немецкой группировки я ходил по городу. Раньше – это был цветущий, полнокровный город, а теперь развалины, ни домов, ничего.

Во время нашего продвижения мы попали в стандартные дома в поселке «Баррикады», где попали под обстрел «ванюш». У нас сразу вышло из строя 19 человек: 7 убитыми и 12 ранеными. Заняли оборону у развилки железной дороги за стандартными домиками северо-западнее завода «Красный Октябрь». Пробыли мы там до 4‑го числа. 4‑го нас передвинули в расположение улицы Орджоникидзе и улицы Станиславского. Около водонапорной башни мы заняли оборону. Потом нас немножко передвинули правее по полотну железной дороги. Улица Станиславского проходит по эту сторону железной дороги. Простояли мы здесь числа до 15‑го, стояли и занимали оборону. С 10 по 14 октября мы заняли железнодорожную линию и продвинулись вперед метров на 150 за ж.-д. линию. Потом опять были в обороне до 23‑го октября.

У нас не было живой силы, состав был маленький, наступать мы не могли. Приходилось идти в оборону и подготовляться для дальнейшего броска. Улиц в это время уже не было, все были пожжены. Если шли бои, то за отдельные блиндажи и дзоты.

Тут надо сказать, что с 14 или 15‑го октября в течение пяти суток шла непрерывная суточная бомбежка. Как только чуть рассвет, появляется «фронтовой старшина», так мы называли немецкий самолет «Фокке-Вульф», и еще много «ласковых» имен давали. Первым появлялся «Фокке-Вульф» – немецкий корректировщик. За ним появляются «мистера», потом, как мы называли, «гармонисты» – румынские самолеты. Одни пикируют, другие подходят, одни выходят из пике, отбомбились, другие начинают идти в пике, третьи заходят на бомбежку. И так продолжается до самой темноты. Меньше всего бомбили передний край. Больше всего бомбили «Красный Октябрь», бомбили школу ФЗУ и клуб.