Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие

Я очень расстроен возникшим вопросом о недостатке горючего. Мы, участники первой возвращающейся партии, отмеряли керосин с невероятной тщательностью, пользуясь для этого измерителем Райта и куском бамбуковой палки. Сначала замеряли глубину керосина в каждом бачке, а затем с помощью измерителя и палки делили его, причём всегда старались взять себе немного меньше причитающейся доли, которая, по письменным инструкциям, полученным мною не от кого-нибудь, а от самого Бёрди, должна была составлять одну треть содержимого каждого склада.

Как могло случиться, что им не хватило горючего, остаётся тайной. И всего в одиннадцати милях от склада Одной тонны и полного изобилия!

Титус показал свою ногу всего за три дня до смерти. Сильно распухшая, она почти каждую ночь снова обмораживалась.

В последний день за ленчем он объявил, что дальше не пойдёт, но остальные решительно возражали против того, чтобы бросить его одного в спальном мешке. Он должен идти! В ту ночь он лёг спать, надеясь больше никогда не проснуться; но он проснулся и спросил их совета. Они снова повторили, что должны идти все вместе. Снаружи бушевала пурга, немного погодя он сказал: « Пойду, пройдусь. Может, не сразу вернусь ». Они искали его, но так и не нашли.

С широты 80°30′ и до последнего лагеря они шли, прилагая нечеловеческие усилия. На стоянке Биллу стало совсем плохо, лагерь ставил Хозяин с Бёрди.

А потом, в одиннадцати милях от изобилия, их девять дней осаждала пурга — это был конец .

Палатку они поставили на славу, лыжные палки торчали из снега, но сами лыжи занесло.

Палатку мы нашли в отличном состоянии — только под некоторыми стойками кое-где прохудился брезент.

Когда керосин вышел, они пытались обогреваться спиртовкой. На 88° широты или около того преобладали температуры от -20° [-29 °C] до -30° [-34 °C]. Широта 82°, что на 10 тысяч футов ниже, встретила их устойчивой ночной температурой -47° [-44 °C], а дневной -30° [-34 °C].

В чём причина — непонятно.

У Билла и Бёрди стало худо с ногами, у Хозяина тоже — но позднее.

Всё это ужасно, и я не без страха ложусь спать.

13 ноября. Раннее утро.Прошли немного меньше семи миль при очень холодном сыром ветре, бьющем всё время в лицо.

Большую часть провианта оставили на стоянке, на обратном пути заберём. Завтра собираемся сделать ещё 13 миль, если не найдём тело Отса, повернём назад, заберём провиант, доставим его на мыс Хат и там подумаем, нельзя ли предпринять поход на запад, вдоль побережья.

Надеемся довести до мыса Хат двух мулов. По возможности постараемся связаться с мысом Эванс.

В этой тяжелейшей обстановке Аткинсон проявил себя замечательно.

14 ноября. Раннее утро.Отвратительный переход. После супа некоторое время выжидали, пока мулы уйдут как следует вперёд. Наконец выступили при холодном сыром тумане и сильном встречном ветре. То и дело кто=нибудь обмораживался.

Поверхность все 13 миль очень плохая. Ходить по крахмалу было бы не труднее. Температура во время ленча -14,7° [-26 °C].

После него снова ветер в лицо со снегом, освещение скудное. Партия с мулами впереди на поверку оказалась старой защитной стенкой для лошадей в 26 милях от склада Одной тонны. Здесь в гурии ниша, а в ней — мешок Отса.

Внутри него теодолит и финнеско с носками. Один из финнеско спереди разрезан, словно бы ботинок для шнурков, наверное, чтобы надевать на больную ногу. Нашли мешок в 15 милях от последнего лагеря, они, вероятно, мили три-четыре везли его на тот случай, если найдут Отса ещё живым. В полумиле от нашей последней стоянки попали в огромную хорошо выраженную ложбину, от четверти до трети мили в поперечнике. Защитные стенки для лошадей за нашей спиной тут же пропали из виду и появились, лишь когда мы поднялись на противоположную сторону. Эта ложбина, наверное, там не одна, но она самая большая. Никаких следов тела Отса не обнаружили {190} .

С полчаса назад поднялась метель, сейчас не видно ни зги, но ветер не очень сильный. Мулы, которые шли хорошо для такой поверхности, отказываются от еды, может быть именно из-за пурги.

Утром Дмитрий разглядел гурий с крестом на расстоянии более чем восьми миль, при хорошем освещении он будет виден ещё дальше.

15 ноября.Раннее утро. Мы построили гурий для обозначения места, вблизи которого Отс ушёл на смерть, и водрузили на него крест. К нему прикрепили следующую надпись:

«Вблизи этого места умер чрезвычайно доблестный джентльмен, капитан Иннискиллингского драгунского полка Л. Э. Дж. Отс. В марте 1912 года, возвращаясь с полюса, он добровольно пошёл на смерть в пургу, делая попытку спасти своих товарищей, застигнутых бедой. Эта записка оставлена спасательной экспедицией 1912 года» [277].

Подписали её Аткинсон и я.

На обратном пути мы ещё долго видели гурий, несмотря на неверный свет.

По первоначальному плану, разработанному перед выходом с мыса Эванс, намечалось, что если мы найдём партию в таком месте, откуда сможем отклониться на восток и таким образов избежать заструг и трещин, образуемых ледником

Бирдмора, то произведём съёмку местности к югу от этого ледника. Ибо, по мысли Скотта, этим предстояло заниматься санным экспедициям 1912 года. Но при таком повороте событий вряд ли можно сомневаться в том, что мы поступили правильно, решив не теряя времени отправиться в западную часть залива Мак-Мёрдо и попытаться достичь Убежища Эванс, чтобы помочь партии Кемпбелла.

Мешок Отса с теодолитом взяли с собой.

Вчера весь день свирепствовала пурга, но когда ночью выступили, небо расчистилось, мела только позёмка. Затем снова всё небо затянуло, за исключением клочка над сушей, который все ночи оставался чистым среди повсеместного ненастья.

В прошлом году мы наблюдали такое же явление. Сейчас стихший было ветер окреп, идёт снег. Из пяти последних дней четыре двигались при метели.

16 ноября. Раннее утро. Когда мы с собаками уже были готовы выйти в путь, поднялась сильная пурга. Между тем мулы уже были в дороге, они стартовали немного раньше, при ясной погоде. Пришлось задержаться до 4 часов утра; шли по оставленным мулами следам. Очень тепло, под ногами рыхлый снег, но скольжение приличное. Около гурия с крестом нагнали партию с мулами, она ориентировалась отчасти по старым колеям от саней.

Пытаюсь зарисовать могилу. Мне кажется, нет на свете другого памятника, даже из числа самых красивых, который настолько соответствовал бы своему назначению. Он производит сильнейшее впечатление.

17 ноября. Раннее утро.По-моему, мы тут все близки к безумию — обстановка, во всяком случае, весьма сложная.

Последнее предложение — попытаться достигнуть Убежища Эванс через плато, перевалив с этой целью через вершину ледника {191} . Затея, пожалуй, бессмысленная. Если даже люди одолеют ледник, то попадут в Убежище одновременно с кораблём, и тогда все их старания будут напрасны. Если же они придут в Убежище, а корабль — нет, то появится ещё одна пропавшая без вести партия. Им придётся выжидать прихода корабля до 15–20 февраля, а после этого уже нельзя будет возвращаться через плато. Даже если члены нашей партии смогут, то людям Кемпбелла это безусловно не под силу.