Валерий Чумаков - Вернер фон Сименс. Личные воспоминания. Как изобретения создают бизнес

Я никогда не забуду эту сцену. На судне полным ходом шла подготовка к высадке. Казалось, никто на нем не обращал внимания на радость и ликование сотен людей, в восторге приветствовавших своих спасителей. Корвет встал на якорь, на воду были спущены шлюпки. Они были нагружены бочками с водой, которую матросы разливали в плоские длинные кадки и так передавали на остров. Господин Ньюалл уверил членов экипажа корабля в том, что главная беда, с которой мы столкнулись, – жажда, и они первым делом постарались ее утолить в самой полной мере. Люди окружили кадки и черпали из них воду полными горстями. Стоявшие рядом с кадками долго не могли напиться, и сзади их постоянно торопили другие жаждавшие. Тогда люди стали просто погружать головы в кадки и пить прекрасную, чрезвычайно вкусную жидкость прямо из них. Зверей тоже привлек ее аромат, и они яростно пытались протолкнуться к кадкам, хотя еще совсем недавно лежали под парусиновой крышей, не подавая признаков жизни. Здоровый баран пробил себе рогами путь через толпу и погрузил морду в кадку как раз между головкой прекрасной блондинки и кучерявым негром, и это никого не смутило. Безусловно, это была незабываемая картина для всех, кто был ее свидетелем и участником.

Погрузить на борт военного корвета пять сотен человек было делом абсолютно нереальным, и капитан принял решение оставить пока на острове под строгой охраной наказанный за бунт экипаж «Алма», а пассажиров отвезти обратно в Аден. Так, в ужасающей тесноте, мы вернулись в порт, где уже с нетерпением и тревогой ждали телеграфного сообщения о нашем прибытии в Суэц. По личному распоряжению аденского градоначальника почти все спасенные были приняты на борт ближайшего индийского почтового парохода, хотя он и до того был переполнен пассажирами. Но мы с радостью переносили тяготы этого путешествия, как и дальнейший переезд из Александрии в Милан, не уставая благодарить Бога, что все окончилось так удачно и мы не нашли свой конец на мрачных Панцирных островах.

Ни в Каире, ни в Александрии никто из нас даже не думал останавливаться для того, чтобы привести себя в порядок. Почти весь багаж остался на потерпевшем крушение корабле, многие вообще остались без всяких средств. Только в Париже мы сделали краткую остановку для того, чтобы принять приличный вид. Все мы следовали в Милан, поскольку порт Триеста был блокирован французами, а ехать через Италию было опасно по причине войны в Ломбардии. Известие о том, что французы объявили войну [137], и о смерти Александра фон Гумбольдта [138]я получил еще во время прокладки кабеля в Красном море. Обо всем этом нас информировали по нашему же кабелю, так что мы были прекрасно осведомлены о важных политических событиях, происходивших в Европе.

Во время путешествия мы с Мейером чуть было не остались на Мальте. Капитан французского пассажирского парохода категорично заявил, что не может везти дальше пассажиров без паспорта, и если мы потеряли документы во время крушения, нам следует получить их на Мальте. Он лично представил нас необходимым консулам как принятых в Александрии жертв кораблекрушения, поэтому все без лишних проволочек и трудностей получили проездные документы. Все, кроме нас. Прусский консул, которым оказался некий коммерсант, совмещавший торговлю и дипломатическое представительство, заявил, что без надлежащего удостоверения личности никаких паспортов выдать не может. Только после длительных и тяжелых уговоров он согласился выдать бумаги, и мы попали на борт корабля как раз перед самым его отплытием.

На следующий год индийская линия была продлена до Карачи, где Вильгельм Мейер взял на себя управление электромонтажными работами. К сожалению, проработала она недолго. Препятствующие нормальному телеграфному сообщению дефекты изоляции показали себя уже во время прокладки кабеля по дну Красного моря до Индии. Правда, наши электрики пытались оперативно исправить существенные повреждения, но им на смену приходили все новые и новые. Спустя год после сдачи кабель так густо оброс кораллами, что его стало невозможно поднять из воды, а следовательно, пропала возможность его отремонтировать, после чего линия окончательно и бесповоротно пришла в полную негодность. Главной причиной этого был признан тот факт, что подрядчик уложил кабель не в глубоких местах, а на мелководье вблизи Нубийского побережья, где располагались промежуточные станции, не учтя, что процесс кораллообразования здесь наиболее активен. Тогда еще плохо понимали, что при производстве кабеля и при его прокладке должно стремиться в первую очередь не к дешевизне, а к качеству. Многие отказывались понимать, что любое повреждение, которое невозможно отремонтировать, может привести к отказу всей линии, а любой мелкий дефект изоляции со временем вырастает в крупный. В результате почти все первые морские кабели, проложенные англичанами в канале [139], в Средиземном и Красном морях, а также первый, проложенный в 1858 году инженером Уайтхаусом [140], трансатлантический кабель в скором времени вышли из строя, так как при их производстве, прокладке и испытаниях не были соблюдены необходимые принципы.

Вернее всего, именно это побудило правительство Великобритании в 1859 году поручить контроль за производством и испытанием телеграфного кабеля нашему лондонскому отделению. Специально для этих испытаний мы разработали наиболее рациональные методы и технологии, позволявшие гарантировать качество готового кабеля в том случае, когда проводимость медной проволоки и сопротивление изоляции соответствовали удельным проводимости и сопротивлению использованных материалов. В результате нам удалось улучшить изоляцию новых партий кабеля в десять раз по сравнению с тем, что было раньше.

По результатам испытаний я и мой брат Вильгельм составили для английского правительства специальный отчет, в котором подробно описали методы их проведения, основные принципы и полученные итоги. Положения этого отчета легли в основу доклада «Краткое описание принципов и практических правил, употребляемых при испытании проводов, предназначенных для прокладки подводных телеграфных линий», прочитанного Вильгельмом в июле 1860 года в Британской ассоциации [141]. Таким образом мы сделали наш опыт общим достоянием.

С тех пор качество производимого повсеместно кабеля значительно выросло. Новые провода отличались высокой прочностью, и разрушить их было не так просто. Для этого требовались непредусмотренные причины или сильное механическое воздействие. Для кабелей, проложенных по дну Черного и по мелководью Средиземного моря, такой разрушительной причиной стали мелкие червяки-ксилофаги [142], чрезвычайно опасные для деревянных судов. В не защищенном железной оплеткой кабеле, проложенном компанией «Ньюалл и Ко» в 1858 и 1859 годах в восточной части Средиземноморья, уже в первый год эти твари сожрали почти всю пеньковую обмотку. И этого им было мало: в некоторых местах червяки съели гуттаперчевую изоляцию, оставив медную сердцевину без какой-либо защиты. Но и железная оплетка проложенного в мелких водах кабеля не давала полной защиты от вредного существа, которое проникало внутрь через участки, где она была сломана, и устраивало внутри гнезда для своего бурно растущего потомства, еще более расширяющего щель. Для того чтобы справиться с напастью, Вильгельм создал специальный мелководный кабель. В нем изготовленный из гуттаперчи или каучука изолирующий слой сначала для прочности обкладывался продольными прядями высококачественной пеньки, которую, в свою очередь, защищала от ксилофагов броня из плотно навитых медных полос. Заказ от французского правительства на производство такого кабеля для прокладки линии между Картахеной [143]и Ораном [144]получила в 1863 году наша лондонская фирма. К тому времени она построила большую механическую мастерскую и кабельный завод в Чарльтоне, неподалеку от Вулвича [145]. Как раз перед этим заказом генеральный директор французского телеграфа М. де Вужи в очередной раз потратил уйму денег на прокладку линии от французского до алжирского побережья и в очередной раз деньги эти были выброшены на ветер. На этот раз он решил ради экономии средств пустить кабель через Испанию, а нам доверил производство и укладку мелководного, защищенного медной броней кабеля между испанским и алжирским портами.