Валерий Чумаков - Вернер фон Сименс. Личные воспоминания. Как изобретения создают бизнес

Наследный принц и члены его семьи также живо интересовались научно-техническими новинками нашей фирмы и часто оказывали нам честь своими посещениями. Его доброжелательности я обязан включением моего имени в список лиц, представленных к получению диплома отличия, обнародованный в день коронации императора Фридриха. И тут моего согласия никто не спросил, а о возведении в дворянское звание я с большим удивлением узнал из газет.

Хотя я и был чрезвычайно занят научной работой и делами компании и времени мне хронически не хватало, я не потерял интереса к вопросам общественной жизни. Я состоял действительным членом множества научных, технических и научно-технических обществ, принимал участие в работе больших выставок как на коммерческих, так и на общественных началах, часто назначался правительством в различные комиссии по научно-техническим вопросам. Из всех этих видов разнообразной деятельности я расскажу лишь о нескольких достойных упоминания случаях.

Когда Имперское патентное законодательство, на подготовку которого я потратил так много сил, было наконец принято, меня пригласили хотя бы на первые несколько лет стать членом патентного ведомства. Я охотно принял это предложение, надеясь наладить его работу так, чтобы практика не сильно разошлась с теоретическими положениями закона. Таким образом, я стал официальным государственным служащим и в этом качестве был представлен князем Бисмарком к чину тайного советника [253]. Я принял его с благодарностью, так как в Пруссии титулы были явлением общепринятым и большинство моих коллег, членов Академии наук, также имели какой-нибудь из чинов.

Мне довелось в течение ряда лет состоять активным членом и заместителем председателя Ассоциации по продвижению промышленности, учрежденной отцом прусской промышленности Беутом. Под руководством государственного министра Дельбрюка [254], председательствовавшего в ней многие годы, ассоциация сделала много для развития Германии.

Я принимал самое активное участие в основанном статс-секретарем доктором фон Стефаном [255]Электротехническом обществе, был первым его действительным президентом и через доклады в нем обнародовал многие из своих изобретений. Вскоре по примеру этого берлинского в разных городах страны были созданы аналогичные общества. Даже давно уже признанное и заслуженное созданное в Лондоне моим братом Вильгельмом Общество телеграфных инженеров расширило свое название и программу понятием «электротехника». Формирование берлинского Общества можно считать стартовой точкой электротехники как отдельной отрасли техники. Даже сам термин «электротехника» впервые появился именно в названии этого Общества. Им было принята предложенная мной резолюция «обратиться к правительству с просьбой учредить в каждом техническом учебном заведении кафедру электротехники, дабы молодые инженеры имели возможность познакомиться с электрическими технологиями, которые могли бы быть полезны для их работ». Через эту, почти повсеместно принятую резолюцию Общество сыграло большую роль в скорейшем развитии всех областей электротехники. Не меньшую заслугу следует признать за ним в деле создания международной системы электрических стандартов. Эта инициатива Общества была поддержана на конгрессе, проходившем под эгидой Парижской Электрической промышленной выставки в 1881 году, и конгресс обратился к французскому правительству с просьбой созвать международную конференцию по созданию такой системы электрических мер и стандартов.

Конференция, на которой Германскую империю представляли Гельмгольц, Клаузиус, Видеман, Кирхгоф [256]и я, была проведена в Париже уже в следующем году. На ней была принята в качестве абсолютного стандарта система, предложенная Вильгельмом Вебером, с одной лишь поправкой: в нее была взята единица сопротивления из принятой уже в Англии системы СГС. Из-за невысокой точности, с которой до сих пор на практике определялась абсолютная единица сопротивления Вебера, было решено принять в качестве практического стандарта предложенную мной ртутную единицу и попросить ученых всех стран экспериментальным путем определить соотношение модифицированной СГС-единицы Вебера и широко уже распространенной единицы Сименса. По самым различным измерениям, соотношение составило 1,06, соответственно конференция приняла решение взять за основу для международного стандарта сопротивление столбика ртути с площадью поперечного сечения 1 квадратный миллиметр и длиной 106 миллиметров при температуре 0 градусов по Цельсию и дать новой единице имя «ом» [257]. Таким же образом, в честь знаменитых физиков, были названы и другие единицы предложенной системы. К сожалению, при этом было забыто имя Вильгельма Вебера, хотя он, безусловно, имел право на то, чтобы его имя было увековечено в созданной им же системе. Для меня маленькой победой было то, что измеренная лордом Рэйли [258]отличным от моего методом ртутная единица совпадала с величиной, которую мы использовали в расчетах с точностью до одной десятитысячной.

Конечно, мне было достаточно тяжело участвовать в убийстве ртутной единицы, в создание которой мной было вложено столько сил и времени. А ведь именно она дала возможность проводить нормальные, сопоставимые электрические измерения, именно она верой и правдой целое десятилетие служила всему техническому миру, именно она была принята в качестве законной международной единицы на Международной телеграфной конференции. Однако важные преимущества, которые давала теоретически построенная система стандартов, делали эту принесенную на алтарь науки и общественного интереса жертву необходимой.

Моя литературная деятельность в этот период ограничивалась, как правило, изложением моих научно-технических работ и описанием созданных механизмов. Но иногда я был вынужден отражать в письменной форме разные нападки, направленные против нашей фирмы или против меня лично. Это было важно, так как наша компания не давала рекламу, справедливо полагая, что лучшим двигателем для наших изделий должно быть их высокое качество. Поэтому безосновательные выступления против компании и ее продукции без возражений оставить было нельзя. При этом часто приходилось прибегать к помощи закона о клевете в печати, так как газетчики с большей любовью относились к своим постоянным рекламодателям, чем к нам.

Здесь я расскажу лишь об одном, наиболее интересном эпизоде, происшедшем в апреле 1877 года при посредстве газеты «Эльберфельде Цайтунг». Некий анонимный автор в своей статье сверх всякой меры расхваливал производимые в Париже динамоэлектрические машины господина Грамма [259]. Взывая в самых возвышенных выражениях к «немецкому чувству справедливости», он всячески превозносил Грамма, призывал признать его как истинного создателя динамо-машин и электрического освещения и ни единым словом не упоминал при этом Германию. В своем ответе я отметил несомненные заслуги Грамма в развитии конструкции динамоэлектрических машин, состоявших из комбинации кольца Пачинотти и моего динамоэлектрического принципа, но при этом, взывая к «немецкому чувству справедливости», призвал обращать внимание не только на чужие заслуги, что вообще характерно для немцев, но и на свои собственные. Ибо именно это, добавил я в конце ответа, является серьезным препятствием на пути развития немецкой промышленности, которая из-за любви общества к заграничным маркам вынуждена торговать на международном рынке под флагами других стран, и именно в силу этих причин продукция немецких фабрикантов считается дешевой и низкокачественной.