Валерий Чумаков - Вернер фон Сименс. Личные воспоминания. Как изобретения создают бизнес

Я и раньше всячески пытался указать, что недостаток патриотизма ведет к самоубийственной для немецкой промышленности привычке выдавать на мировом рынке лучшие германские товары за английские, французские или американские. Тут сложно даже решить, кого первого в этом следует винить – покупателя, не желающего покупать немецкое, или производителя, идущего ради сиюминутной выгоды у него на поводу. Конечно, с момента создания новой Германской империи, давшего толчок возрождению национального духа, в этом вопросе произошли несомненные улучшения, но до полной ликвидации позорной болезни самоунижения все еще очень далеко. У наших производителей по-прежнему недостает гордости для того, чтобы производить не столько дешевую, сколько качественную продукцию, а нашей публике не хватает понимания, что хороший товар дешев даже при высокой цене. И только если они, производители и покупатели, будут действовать совместно, можно будет добиться, чтобы нация начала гордиться своей продукцией, и эта гордость станет тогда лучшей защитой для национальной промышленности. Насколько сильно развито превосходство отечественных продуктов над иностранными в Англии, я имел возможность убедиться, когда вместе со своим братом Вильгельмом наблюдал за разгрузкой судна, на котором в Лондон из Норвегии впервые привезли груз льда. Выложенный перед покупателями лед был нарезан красивыми большими кубами и смотрелся, безусловно, очень выигрышно. Брат спросил у одного из покупателей, как ему нравится этот великолепный импортный товар. Собеседник его, мясник с телосложением Геркулеса, ответил: «Да, на вид этот лед хорош, но ему далеко до настоящего английского льда». Как выяснилось из последовавшего разговора, настоящий английский лед должен был быть значительно холоднее, чем любой импортный. Такое предвзятое мнение каждого англичанина об отечественной продукции всегда влияет на его выбор, укрепляет гордость английского ремесленника или промышленника, заставляя его работать лучше, и нередко приводит к тому, что предвзятое мнение становится истинным.

Из других моих популярных литературных трудов я могу здесь рассказать о работах «Электричество на службе у человека» 1879 года и «О веке науки» 1886 года.

В первой статье я сделал упор на современное состояние электротехники и предположил, как электричество сможет преобразовать жизнь при помощи динамоэлектрических машин. Ибо до них оно лишь поражало нас своей быстротой, но не силой. С помощью электротока передавали сигналы, известия и команды, но тяжелые работы отдавались на откуп другим, менее удобным силам природы.

В лекции «О веке науки», которую я прочитал в Берлине на открытом заседании Общества естествоиспытателей и врачей осенью 1886 года, я рассмотрел изменение социальных условий жизни на фоне все растущей силы человека относительно сил природы. Я пояснял, что новые машины, опирающиеся на открытые нами физические законы, все более облегчают жизнь человека, освобождая его от тех тяжелых работ, какими он должен был заниматься раньше для того, чтобы выжить. Из этого следовало, что удовлетворение насущных жизненных потребностей, а вместе с тем и средства к получению наслаждений достаются нам все меньшей ценой и становятся все доступнее для всех категорий людей. Все это плюс разделение труда и неизбежное постепенное снижение процентных кредитных ставок приведет к тому, что превосходство крупных производств над частным трудом будет сведено к минимуму и человек придет к той социальной демократии, о которой мы пока только мечтаем, без насильственного свержения существующего строя, только путем беспрепятственного развития науки. В этой своей лекции я также попытался доказать, что планомерное изучение физической науки и ее дальнейший прогресс вовсе не приведут к деградации человека и не отвлекут его от стремления к идеалу, а, напротив, приведут к преклонению перед мудростью, которая, распространяясь на все мироздание, может сознательно его улучшить. Мне представлялось целесообразным именно в этом месте показать людям свою убежденность в том, что развитие науки принесет безусловно благодатные последствия, и тем опровергнуть ожесточенные нападки злобных фанатиков, считающих, что наука угрожает самой человеческой культуре.

Конечно, недостаточно предоставить научно-техническому прогрессу развиваться самопроизвольно его необходимо, насколько это возможно, всячески подталкивать. Для этого в Германии уже было сделано много, была создана высокоразвитая система научно-технического образования, включающая большое число университетов и политехнических школ, составлены прекрасные пособия. Не хватало только специальной организации, которая бы занималась продвижением научно-технических исследований, расширявших наши знания о мире, от которых в большой степени зависит технический прогресс. В Пруссии уже много лет существовал план создания института, целью которого была поддержка развития техники, и особенно прикладной точной механики. Комиссия, в которую я был приглашен, уже разработала проект такого института при новом, только еще строившемся политехническом училище в Шарлоттенбурге. Но один этот институт не мог решить всей проблемы поддержки научных разработок.

Необходимость создания института, в обязанности которого входило бы не обучение, а именно продвижение научных исследований, была отмечена еще на международной конференции по электрическим стандартам в Париже. Тогда во всей Германии не нашлось ни одного подходящего места, в котором можно было бы провести достаточно сложную работу по вычислению величины абсолютной единицы сопротивления Вебера. Основным предназначением университетских лабораторий было обучение, и по этой причине они почти всегда были заняты. Немецкие ученые, конечно, имели возможность пользоваться ими в свободные от работы и от студентов периоды, и они много чего сделали, но для продолжительных исследований здесь не было ни подходящего оборудования, ни достаточного места, ни нужного запаса времени. Мое предложение добавить к запланированному институту, занимающемуся поддержкой научно-технических исследований, еще один институт, который занимался бы уже исключительно этими исследованиями, было встречено остальными членами комиссии с большим сочувствием, но выполнение этого плана в сложившихся обстоятельствах было признано невозможным. Во-первых, у нас не было необходимого, достаточно большого и защищенного от вибрации, производимой интенсивным дорожным движением, помещения. А во-вторых, в Пруссии тогда было чрезвычайно трудно найти средства на строительство и последующее содержание такого института.