Марк Гроссман - Земля родная

…Был уже поздний вечер, когда Шелехов выходил из горкома. Разговор встревожил его.

Тревожные мысли одолевали Шелехова и на другой день. Он не заметил, как наступил вечер и в коридоре зашумели приглашенные на заседание партбюро. В это время в комнату влетел Стрелков со свертком каких-то бумаг.

— Что же это такое? — запальчиво воскликнул он. — Что же это творится, Демьян Петрович? Полюбуйтесь! Цеховая стенгазета дискредитирует меня. Да и тебе тут, кажется, достается. Намеками, правда, а речь явно идет о тебе. Полюбуйся.

Шелехов развернул стенгазету «Доменщик» и прочел:

— «Позавчера начальник цеха т. Стрелков дал указание сбавлять дутье и перевести доменные печи на тихий ход. Причиной послужило, якобы, отсутствие руды.

Это не правда, что руды нет. Есть руда, только качество ее не высокое, марка не та.

Горновой Попов предложил свой способ употребления в плавку этой руды, но Стрелков отмахнулся:

— Много знать стали. Я инженер и прошу меня не учить.

Сбавив ход печей, мы потеряли не одну сотню тонн чугуна. Вот к чему приводит зазнайство и верхоглядство т. Стрелкова.

Куда смотрит партбюро завода? Почему не поддерживают Попова?»

— Кто же писал? — спросил Шелехов.

— Без подписи. Видать, редколлегия.

— Вот что, Иван Иванович. Надо, чтобы эта история с заметкой не вышла за пределы цеха. Собери-ка ты редколлегию. Потолкуй. Признай ошибки, пообещай исправить…

В помещение вошел Кедров с Ковригиным.

— Здравствуйте, товарищи. А мы к вам из цеха. Там происшествие: куда-то исчезла стенгазета. Была вывешена — и вдруг не стало ее.

— Да не исчезла она. Здесь она, у меня. Читали вот с Иваном Ивановичем. Собираемся кое-какие меры принимать, — подавая руку, ответил Шелехов.

— Правильно. Только зачем же ее снимали? Пусть читают.

— Товарищ Стрелков! Повесьте газету на прежнее место, — строго распорядился Шелехов.

Ковригин вышел со Стрелковым: он хотел задать начальнику цеха несколько вопросов.

— По какому вопросу пожаловали к нам? — осведомился Стрелков, едва они перешагнули порог его кабинета.

— Пришли изучить, почему отстают доменщики. По-настоящему помочь вам хотим.

— Чем же вы поможете? Ведь не принесли же вы с собой металлодобавки? — язвительно спросил Стрелков.

— Неужели все дело только в болтах, гайках, металлодобавках? Почему вы никогда не заговариваете о людях! — спросил Ковригин.

— А вот побудьте сегодня на партбюро — узнаете в чем дело. Я вот прямо скажу. Как появился в горкоме Кедров, в моде стало: «Помочь пришли», «Разобраться надо». А на деле — один подрыв авторитета. Пришли на завод и сразу к рабочим. А я что? Начальник или не начальник? Почему ко мне не зашли?

— Да ведь нам ваше мнение известно. А теперь мы обратились к рабочим. Хотим их выслушать. Скажите, когда вы последнее производственное совещание созывали? Когда советовались с рационализаторами, передовиками?

— До совещания ли теперь? Работать надо, а не совещаться.

— Правильно. Я тоже за то, чтобы работать. Только по-новому. С учетом тех замечаний, которые сделают люди. Вот, например, рассмотрели вы предложение горнового Попова?

— Нет, но я поручил это заместителю по шихте. Впрочем, из этого предложения все равно ничего не выйдет.

— Да вы же его не проверили, не испытали.

— Когда меня посылали сюда, то поставили одну задачу: давать чугун. В главке не говорили о том, что цех экспериментальный.

— А представьте себе на минуту, что на руднике иссякли запасы той руды, на которой вы привыкли работать?

— Ну, тогда и без нас решили бы вопрос.

— Скажите мне, как давно выступали вы перед рабочими с политическим докладом, лекцией?

— Ну, знаете ли, это уж слишком. Я инженер. А лекции, доклады — это дело профкома, партбюро.

— Вы извините меня, товарищ Стрелков. Но теперь уж редко кто рассуждает так, как вы. Советский инженер не может быть только техническим руководителем. Он — политический воспитатель.

— Так, понятно. Значит я отсталый человек. Хорошо. Я проконсультируюсь в главке.

В кабинете Шелехова между тем шел оживленный разговор.

— Посмотрел я на ваших людей — душа радуется. Хороший у вас на заводе народ. Крепкий, самостоятельный. Хотя бы тот же Попов, Ярцев, Воронов, Савельев… Да мало ли. С такими горы можно перевернуть, — говорил Кедров.

— Ничего. Люди как люди. Работают, стараются.

— Что значит «люди как люди»? Вы все — хорошее и плохое, передовое и отсталое — смешиваете в одну кучу. На вашем заводе десятки новаторов. Опираетесь ли вы на них?

— Разумеется, у каждого в работе есть недостатки.

— Надо стремиться, чтобы их не было. Желая на деле помочь вам, мы сегодня знакомились с доменщиками и вообще с порядками в цехе. Вот вы сегодня собирались обсуждать вопрос о работе гаража. А ведь прорыв-то у вас на решающем участке — в доменном цехе. Сегодня надо бы обсудить заметку в стенгазете «Доменщик». На заседание пригласить всю редколлегию, активистов.

— Но ведь этот вопрос не подготовлен? — возразил Шелехов.

— Этот вопрос ставит сама жизнь. Пригласите-ка членов партбюро, посоветуемся.

Споров не было. Члены партбюро и сами предлагали обсудить заметку немедленно.

Когда члены партбюро и приглашенные разместились, в кабинете наступила тишина. Заняты были все стулья, диван. Тишину нарушил Шелехов.

— Какой порядок примем, товарищи? Заслушаем доклад начальника цеха или информацию редакции стенгазеты?

— Не надо доклада. Читайте заметку, — послышалось несколько голосов сразу.

Шелехов взял в руки копию заметки, отпечатанную на машинке, и зачитал ее.

— А кто подписал ее, Демьян Петрович? — спросил Стрелков.

— Подписи под заметкой нет.

— Ага, аноним, значит. Выходит каркнула ворона, всех на ноги подняла, а сама в кусты. — Стрелков обвел присутствующих торжествующим взглядом.

У некоторых членов редколлегии был растерянный вид. Редактор — газовщик Киселев — сидел с высоко поднятой головой.

— Автора пусть назовут, — продолжал Стрелков, — иначе не следует обсуждать. Может, заметку писал самый недисциплинированный или лодырь. Есть ведь и такие. Сами норму не выполняют, а ищут виновных.

— Редактор здесь. Может, он назовет нам имя автора? — оживился Шелехов.

— Разрешите, товарищи? — поднялся Кедров. — Стрелков, требующий автора заметки, хочет увести нас от существа вопроса. Дайте ему автора, и он разведет демагогию вокруг его имени. Не затем собрались мы сюда, чтобы искать автора. Дело не в том, кто писал заметку, а в фактах, изложенных в ней. Давайте же и будем обсуждать факты. Вопрос носит принципиальный характер. Это вопрос об отношении к новому, передовому, вопрос наших перспектив. Я бы хотел широкого участия инженеров и новаторов, коммунистов, руководящих и рядовых.