Элен Драйзер - Моя жизнь с Драйзером

Так же бывало и с выбором темы для очередной книги. Типичным примером может служить его книга «Финансист». Хотя у него не было специальных знаний в области финансов, он написал книгу, считающуюся шедевром в этой области. Один видный финансист из Филадельфии даже специально приехал в Нью-Йорк повидаться с человеком, так хорошо информированным по этому вопросу. Однако Драйзер сказал ему, что ничего не понимает в финансовых делах.

– Как же вы смогли написать такую книгу, как «Финансист»? – спросил с изумлением этот человек.

– Как вам сказать? – ответил Драйзер, явно забавляясь.- Я почитал кое-что по данному вопросу, как делаю всегда, когда пишу книгу.

Таков был его метод, благодаря которому его книги становились реалистичными. Он обладал также талантом приводить любую сложную проблему, если можно так сказать, к одному знаменателю, и читателю она представлялась простой и ясной. Такая же манера писать была и у Авраама Линкольна. Когда государственный секретарь Сьюард стал критиковать простоту его стиля в дипломатических документах, Линкольн сказал: «Ведь вы поняли это, я тоже понимаю, и, смею думать, они тоже поймут, когда документ достигнет своего назначения». Именно эта ясность и простота изложения и нравилась Драйзеру в Линкольне-писателе.

Драйзер глубоко интересовался человеческой природой, человеческими чувствами и подоплекой этих чувств.

Приближалось лето, и мы решили совершить путешествие в Европу. Перед отъездом, однако, мы устроили вечер для нескольких наших друзей в нью-йоркском ночном клубе, чтобы отпраздновать успех «Американской трагедии». Было приглашено около тридцати человек. Это был первый вечер, устроенный нами вместе, и прошел он очень удачно.

22 июня 1926 года мы отплыли в Скандинавию на пароходе «Фредерик VIII». На борту парохода оказалось много интересных пассажиров; присутствие Драйзера было вскоре обнаружено, и мы познакомились со многими, в частности с артистом Отисом Скиннером, ехавшим в Данию на празднества, посвященные «Гамлету». На пароходе показывали скандинавские фильмы; пассажиры развлекались танцами, пением и, как водится, усиленно флиртовали. В течение всего нашего путешествия стояла чудесная погода, и питание, которым ведал повар-датчанин, было великолепным.

После семи дней плавания мы заметили первую полоску земли – Гебридские острова. Мы стояли у борта и любовались очаровательной картиной: голубая вода, плескавшаяся о темные сине-серые берега, морские птицы, рыбачьи лодки, белые маяки, выплывавшие внезапно из тумана, и ощущение безлюдья, царящего среди этих холмов северо-западной Шотландии. Тедди сказал, что он никогда не сможет забыть впечатления, произведенного на него Гебридскими островами. Затем мы миновали Оринейские острова, пережили морской шторм с громом и молнией и любовались восходом солнца в три часа утра. Когда мы стали приближаться к месту нашего назначения, все высыпали на палубу.

Наконец, мы вошли в Северное море, и вдали замаячил норвежский берег. Показалась гавань Осло (Христиания). Вода здесь кишела маленькими лодочками с сидящими в них мужчинами и женщинами, мальчиками и девочками. Они кружились вокруг парохода, и люди в лодках приветствовали нас, размахивая шляпами и распевая какие-то песни. Носясь по волнам, сверкавшим солнечными бликами, эти лодочки были похожи на грациозных морских чаек. Тедди заметил, что поселок на берегу напоминает ему старинную немецкую деревню с остроконечной церковкой, фабрикой и десятками маленьких лодок.

Чувство, которое вы испытываете, приближаясь впервые в жизни к иностранному берегу, неповторимо. Отделенные от своей страны огромным пространством воды, вы ощущаете какую-то своеобразную свободу и отрешенность от родной земли, где вы двигались, жили и дышали с самого рождения. Все, что я здесь видела, вызывало во мне необычайное волнение.

В Осло мы обнаружили, что оба главных отеля были заполнены до отказа, но нам все же удалось найти пристанище в «Норге», после того как нас чуть ли ненасильно проинтервьюировали и сфотографировали для газет. Как только мы устроились в нашем новом помещении, мы, не теряя времени, отправились осматривать город. Магазины были маленькие и забавные, дома облезлые и с виду довольно запущенные. Мы заметили отсутствие аптекарских магазинов с содовой водой и новых зданий, к которым так привыкаешь в Америке. Вместо этого здесь были маленькие магазинчики, где торговали высокие, полные норвежские женщины; немало домов с меблированными комнатами, на окнах которых виднелись цветы; трамвайные линии (хотя трамваев что-то не было видно), булыжные мостовые и много лошадей. Глаза у норвежцев кажутся голубыми и словно навсегда прищуренными от солнца, ветра или дождя; волосы у них очень светлые или рыжие; угловатые, напоминающие живопись Цорна мужчины, женщины и дети с красными обветренными лицами, Тедди сказал, что забавные маленькие магазинчики и домики напомнили ему Уорсо (штат Индиана) 1884 года. Были здесь также рынки, полные овощей, но какие-то мало красочные; канал, наполненный моторными лодками; отделение фирмы «Шелл ойл» и, наконец, довольно нарядная улица с большими магазинами.

Мы посетили могилы Ибсена и Бьёрнсона и музеи, где находились древние корабли викингов. Эти викинги оказались для меня настоящим открытием. Я всегда думала, что викинги были героями и великими людьми Севера. Возможно, так оно и было, но я узнала также, что власть их держалась главным образом грабежом и разбоем.

Вся обстановка в Норвегии производила угнетающее действие на Тедди; ему не хватало ярких красок, к которым он так привык в Америке. Мы наняли машину и совершили поездку на гору Хольменколлен, где сфотографировали забавные маленькие домики, крытые торфом (один из них был подперт ребрами гигантского кита), побывали у озера, окруженного молчаливыми соснами и густым-прегустым ковром мха, на котором нам захотелось отдохнуть. В отдалении пели две норвежские девушки, а какой-то слепой играл для них на концертино.

Прежде чем покинуть Норвегию, мы поехали на север, в Тронхейм, и совершили оттуда путешествие в страну полуночного солнца. Вернувшись в Тронхейм, мы направились к югу вдоль изрезанного фиордами побережья Норвегии. Нам не захотелось ехать на пассажирском пароходе, делавшем мало остановок, и мы предпочли путешествие на местных пароходиках, развозивших почту и провизию по прибрежным деревушкам. На протяжении нескольких миль приходилось плыть по глубоким и узким проливам, по обеим сторонам которых высились огромные скалы с настолько крутыми и неприступными склонами, что, казалось, только горная коза решится взобраться на них. И все же время от времени попадалась одинокая хижина, прилепившаяся где-нибудь на высокой отвесной скале на полдороге к горной вершине, и то тут, то там мы видели поднимавшегося или спускавшегося человека. Голые скалы, гранит, кое-где редкая трава; один резкий поворот следует за другим, и у вас создается впечатление, что ваш пароход сейчас наскочит на гору, но внезапно фиорд делает новый крутой поворот, и перед вами открывается узкий проход. И так мили за милями. Изредка проезжали мимо небольшой норвежской деревушки – всего лишь пристань и несколько домиков. На пристани на нас с любопытством смотрели улыбающиеся люди; они приветствовали пароход, везущий им почту и провизию, столь желанные в их скудной жизни. Среди многочисленных остановок, которые мы делали, были Сохольт и Мерок в Гей-рангер-фьорде; Ольден в Нур-фьорде. Двигались мы медленно. На берегу высились горы в шесть тысяч футов высоты, и не раз до нашего слуха доносились громовые раскаты обвалов. Мы совершили экскурсию (проехав один конец на такси) на возвышающуюся над заливом вершину Граакаллен высотой 1 800 футов. Величие открывшейся перед нами картины произвело большое впечатление на Тедди; он сказал, что его душе необходима близость моря и гор и никогда он не чувствует одиночества, если перед ним открывается великолепный ландшафт.