Элен Драйзер - Моя жизнь с Драйзером

Мы посетили также замок Фредериксборг и были поражены чудесной отделкой его комнат и великолепной архитектурой (эпохи Христиана IV). Тедди сказал, что не видел в своей жизни ничего более великолепного, чем Рыцарский зал в этом замке. В одной из комнат я обнаружила большой портрет и бюст сестры моей бабушки Иоганны Луизы Гейберг, знаменитой датской актрисы (1812-1890 гг.).

Мы побывали в королевском театре в замке Христианборг, где Иоганна исполняла первые роли. Там были выставлены старые программы, старые книги с рисунками ее костюмов, целый ряд ее личных вещей (маленькие сумочки, украшенная жемчугом трость, веера и т. п.).

У меня были и другие родственники в Дании – Аллерупы и Аалборги. Многие из них были офицерами армии и юристами; они могли бы рассказать мне много интересного, но Тедди стремился придерживаться намеченного нами плана путешествия, и мы решили двинуться дальше.

Когда мы впервые вступили на немецкую землю, я почувствовала, что Тедди пришел с состояние душевного равновесия; это особенно сильно проявлялось во время нашего пребывания в маленьких городках. Но после того как мы пожили некоторое время в этой стране и приехали, наконец, в Берлин, его настроение изменилось. Сидя как-то вечером за чашкой кофе в открытом кафе, Драйзер вдруг воскликнул: «Можно ли обвинять целый народ?» Затем, не дождавшись ответа, он продолжал: «Да, я думаю, что некоторым нациям можно ставить в вину их характер. Но вопрос в том, можно ли изменить этот характер? Мне кажется, нации – это продукт земли и света, а можно ли изменить землю и свет? – вот, что хотелось бы мне знать. Я люблю немцев или, по крайней мере, некоторые их качества, но я считаю, что другие их черты могли бы быть значительно улучшены. Пруссаки слишком грубы».

В Потсдаме мы видели новый императорский дворец, но нам не захотелось войти внутрь. Я убеждена, что нам помешали это сделать воинственного вида статуи при входе. Тедди сказал, что все их следует снять. «Художественные зверства»,- назвал он их.

Затем мы поехали в Чехословакию, в Прагу, где Тедди провел три дня с президентом Масариком. Затем Вена, Зальцбург, Париж и, наконец, Лондон. Отто Киллман из издательства «Констейбл энд компани», выпускавшего в Лондоне книги Драйзера, настоял на том, чтобы мы остановились в старинном отеле «Гарланд», где жили когда-то Уистлер и многие другие известные художники и писатели. Я очень жалела, что в тот день, когда Драйзер завтракал с Бернардом Шоу, из-за болезни не смогла сопровождать его, но Тедди, вернувшись в отель, подробно рассказал мне об этой встрече. Во время беседы Тедди в довольно шутливом тоне заговорил о вегетарианстве Шоу. Желая продемонстрировать эффективность своей диетической системы, Шоу вскочил из-за стола и, поставив два стула на некотором расстоянии друг от друга, подтянулся между ними на руках, держа ноги горизонтально над полом. Драйзер должен был признать, что это – большое достижение для человека в возрасте Шоу, но отнюдь не был уверен, что этому способствовала лишь вегетарианская диета.

Всюду, где бы ни бывали, мы знакомились с известными писателями, художниками, скульпторами, государственными деятелями и издателями. Но к октябрю мы стали уже немного уставать от нашего путешествия. Мы объездили восемь стран и вобрали в себя такое количество впечатлений, которое едва могли вместить. 15 октября 1926 года мы с радостью отплыли на пароходе «Колумб» из Саутгемптона в Нью-Йорк – домой.

Вот показался и нью-йоркский порт-мы напряженно вглядывались в горизонт. Тедди стоял, облокотившись на перила палубы, и во всем его лице, в улыбке появилась какая-то жадность, словно он старался запечатлеть в своем сердце всю эту картину, разглядывая «свой город», как он всегда называл Нью-Йорк.

Мы вернулись в наши комнаты в отеле «Пасадина», а для работы Драйзер снял помещение в «Мэнифекчеринг траст билдинг» на Колумбус-сэркл. Скоро, однако, стало ясно, что ввиду наших возросших общественных и литературных связей нам абсолютно необходимо найти более подходящее место для жилья. Я сейчас же вспомнила о двухэтажной квартире в Родин-Стюдиоз, в Западном районе, на 57-й Западной улице, 200. Я несколько раз бывала в этих домах в гостях и на вечерах у знакомых и всегда уходила с затаенным желанием иметь такую же квартиру.

В этот раз, когда я туда зашла, мне показали квартиру 13 на тринадцатом и четырнадцатом этажах. Просторный вестибюль вел в главную мастерскую, которая представляла собой большую комнату с очень высоким окном, выходившим на север, на 57-ю улицу. Потолок ее был вровень с потолком следующего этажа. На нижнем этаже, позади мастерской, помещалась комфортабельная столовая с раздвижными стеклянными дверями и прилегавшей к ней кухней. Длинный узкий коридор вел в ванную и в комнату для прислуги. Лестница, поднимающаяся на верхний этаж, приводила к другому вестибюлю с отдельным выходом к лифту. Затем были две большие спальни с ванной комнатой посередине. Все устройство квартиры показалось мне идеальным, но что совершенно покорило мое сердце, так это книжные шкафы, доходившие до самого потолка, со стеклянными дверцами, которые можно было запирать. Я представляла себе, что это будет значить для Драйзера. Да, это было место, где мы могли с полным комфортом вести нашу значительно усложнившуюся жизнь.

Но когда я пришла домой и рассказала Драйзеру о квартире, он не захотел даже думать о ней.

– Слишком дорого,- сказал он.

Ливрайт и другие все это время уговаривали его переехать в более приличное место, где он мог бы спокойно жить и работать, и хотя он соглашался с ними, но все же не решался сделать сразу такой прыжок. Однако он выразил желание посмотреть квартиру. Когда он вошел в кабинет и увидел книжные шкафы, я почувствовала, что сердце его растаяло.

– Да,- сказал он,- книжные шкафы замечательные, и я за всю свою жизнь никогда не имел достаточного места для своих книг. Но все же я никогда не сниму эту квартиру. Плата слишком высока.

Таким образом, вопрос отпал, но только на время, потому что несколько дней спустя начались переговоры о заключении им одного договора, который обещал быть весьма выгодным в финансовом отношении. Заметив, что я не проявляю никакого энтузиазма по поводу этой новой удачи, Драйзер с удивлением спросил меня, чем это объясняется. Я сказала ему откровенно о своей уверенности в том, что он все равно не употребит даже небольшой части этих денег на что-либо интересное. Но тут же мне пришло в голову задать ему такой вопрос:

– Если сделка будет заключена, ты, может быть, снимешь квартиру в Родин-Стюдиоз?

Он заколебался, высказывая свои обычные сомнения в успехе предстоящих переговоров, но в конце концов согласился, и я, беззаветно веря в его восходящую звезду, воскликнула: