Элен Драйзер - Моя жизнь с Драйзером

Мысль о том, что каждое светящееся пятнышко представляет собой небесное тело, заставляла нас ощущать себя более ничтожными, чем самая маленькая песчинка на этой бесконечно малой планете.

Домой мы ехали в необычном для нас молчании, размышляя, несомненно, о виденных нами чудесах. В последующие недели мы совершили еще ряд интересных экскурсий в различные места, например, в такие научные центры, как Калифорнийский технологический институт и Хантингтонская библиотека в Сан-Марино.

Увидев сдававшееся в наем небольшое бунгало на Розвуд-авеню, Тедди выразил желание снять его на остаток лета. Устроиться в маленьком домике нам было легко, так как у нас с собой было мало вещей – всего несколько больших чемоданов и ящиков, наполненных драйзеровскими записями по «Формулам», над которыми он хотел работать. Но этот наш маленький временный дом, впитав в себя тепло гостеприимной натуры Драйзера, вскоре стал притягивать к себе Джорджа и других наших друзей. В свободное время Тедди поливал сад, оказавшийся в совершенно запущенном состоянии. В саду росло несколько высоких розовых кустов, на которых под любящей и заботливой рукой Тедди распустились прекрасные розы.

Однажды, проезжая по бульвару Уилшайр, я подъехала к перекрестку, где все движение было приостановлено, так как какая-то машина делала огромный разворот в виде буквы «U», против движения. Я высунулась, как и все, из машины, чтобы посмотреть, кто это проделывает такой отчаянный трюк, и увидела Драйзера, поворачивавшего свой бьюик столь удивительным способом. Просто не могу понять, как ему удалось избежать штрафа за нарушение правил уличного движения! Очевидно, все регулировщики находились где-то далеко. Я ему вначале ничего не сказала, но такое забавное происшествие невозможно было долго держать в секрете, и, когда я упомянула о нем, Драйзер воскликнул: «Как, черт возьми! Неужели ты видела? А я то думал, что мне удалось проскочить так, что никто не заметил. Оказывается, ты все видела». Мы много смеялись, но Драйзер продолжал водить машину сам.

Наступил октябрь, мы вспомнили о приближении осени на востоке и стали подумывать о нашем неизбежном возвращении туда. Драйзеру было жаль расставаться с Джорджем.

Через несколько месяцев после нашего отъезда из Лос-Анжелоса до нас дошла печальная весть о его внезапной смерти, и мы вспомнили горькие слова, которые он пророчески произнес в ту минуту, когда мы собирались уезжать: «Во всяком расставании есть привкус смерти».

На обратном пути мы решили ехать по южной дороге, так как погода становилась просто угрожающей. Все шло хорошо, пока мы не достигли штата Арканзас, где в течение многих дней уже шли ливни. Весь день мы двигались под потоками дождя, застилавшими стекла нашей машины, и наконец почувствовали, что вынуждены сделать остановку на некоторое аремя. Тедди беспокоился о своих записях, которые он вез в ящиках в багажнике своего автомобиля. Ему хотелось проверить, не проникла ли сырость в ящики. Найдя подходящий домик в городе Литл-Рок (штат Арканзас), состоящий из двух комнат и ванной, мы распаковали ящики. Записки действительно намокли, и оставалось только разложить их в одной из комнат, где в печке ярко пылали дрова. Никогда не забуду ту ночь, когда за окном шумел ливень, а мы возились с сотнями листков, расправляя их, раскладывая по всему дому: на кроватях, стульях, ящиках,- развешивая на веревках, которые Тедди натянул от стены к стене по всей комнате. Это была какая-то фантастическая и в то же время мучительная ночь, ибо мы буквально были засыпаны этими листками и очень волновались из-за них. Однако мы решили не падать духом и просидеть в Литл-Рок до тех пор, пока все листки не просохнут окончательно и мы не сможем снова спокойно запаковать их.

В такую погоду нечем было заняться, но нам посчастливилось найти славный ресторанчик, где нам подали приготовленного по-деревенски жареного цыпленка и бутылку очень хорошего вина. Многие дороги в окрестностях были совсем затоплены, и, как нам сказали, можно было ехать только в одном направлении. Проезжая по городу, мы были вынуждены сворачивать с одной улицы на другую, так как погружались в воду глубиной до двух и более футов. И мы были рады, что имели возможность задержаться здесь на ночь и на следующий день.

Мысли Тедди, естественно, вернулись к Лос-Анжелосу и Джорджу Дугласу, к его надеждам, если не на счастливую, то хотя бы на сносную жизнь. Он стал вспоминать проведенное вместе с ним лето, их долгие сложные философские дискуссии и многие счастливые часы, проведенные вдвоем. Драйзер высказал уверенность, что Джордж не может быть счастлив, работая изо дня в день над передовыми статьями. Он мечтал стать независимым, как мечтает об этом всякий незаурядный писатель, чтобы иметь возможность свободно высказываться по любому избранному им вопросу. Дуглас часто выражал ему свою неудовлетворенность работой по составлению передовых для какой бы то ни было газеты и признавался Драйзеру в своем страстном желании избавиться от этой работы. Но необходимость зарабатывать деньги на содержание своей семьи лишала его возможности вступить в число независимых писателей. Никто более, чем Драйзер, не мог сочувствовать этому, ибо в течение многих лет он сам вел отчаянную борьбу за право для себя и других писателей сохранить свободу высказывания и ясное понимание вещей в мире предрассудков, застарелых традиций, обычаев и поднятий, душивших прогрессивный ум.

Когда черновые наброски к «Формулам» высохли, мы тщательно собрали и запаковали их и на следующий же день сели в машину и двинулись на север, в «Ироки», через штаты Теннесси, Кентукки, Огайо и Пенсильванию.

Летом 1936 года была инсценирована «Американская трагедия» под названием «Дело Клайда Грифитса»; инсценировку сделали Пискатор и Лена Гольдшмидт. Премьера состоялась 13 марта в нью-йоркском театре Этель Барримор; ставил спектакль Милтон Шуберт, играли актеры Театральной группы.

Это было выдающееся событие в театральной жизни, привлекшее к себе общее внимание. Инсценировка, переведенная с немецкого языка на английский Луизой Кэмпбелл, была впервые поставлена Джеспером Дитером на сцене театра Хеджероу в Мойлане, штат Пенсильвания, в апреле 1935 года. В первой инсценировке романа, сделанной Патриком Кирни вскоре после выхода первого издания книги, главные роли исполняли Морган Фэрли, Мириам Хопкинс и Кэтрин Вилсон; в инсценировке же Пискатора и Гольдшмидт в главных ролях были заняты Моррис Карновский, Александр Кирленд, Феба Брэнд и Маргарет Баркер.

С начала тридцатых годов материальное положение Драйзера становилось все хуже и хуже. Расходы на путешествия, жалованье секретарям и оплата работы по подбору материалов, налоги, содержание поместья «Ироки» – все это поглощало значительную часть его заработка. У меня зародилась мысль сделать киносценарий о жизни брата Тедди Поля Дрессера, и использовать в фильме его знаменитые песенки. Я стала перечитывать произведения Драйзера, в которых он вывел своего брата,- «Двенадцать» («Мой брат Поль»), «Каникулы индианца», «Книгу о себе самом» и «Зарю». Мэйм, близко дружившая с Полем в годы его творческой работы, отнеслась к моему замыслу с большим энтузиазмом и рассказала мне много интересных случаев из его жизни. Когда я сообщила о своем плане Теодору, он одобрил его, но выразил сомнение, смогу ли я получить согласие остальных членов семьи; кроме того, необходимо было учесть закон об авторском праве на исполнение песен, ибо Поль не оставил никакого завещания. Однако перспектива возможных осложнений не охладила моего рвения: я была уверена, что смогу доказать семье всю выгоду такого фильма, если он получится удачным.