Николай Еленевский - Время пастыря

– Нехай уже як прыйдешь, то сварытимэшь мэне.

– Матко! Го ма! Однэ ягнятко засталось там у рови, а другэе я прынесла, а тэе нияк не схопити, дай зосталось.

– Миколай! Пойди ты по кони, да поидем у лис по дрова.

– Есип! Чы гэто твоя скрынька?

– Моя, бра.

– А мо ты й продаси?

– Продам.

– А що ты за еи хочь?

– Я б хотив осим золотых, але мусиць и ты гэтаки купец будешь як и тые, що дауний у мэне були.

– Бо ты вельми дорого хочь, от озьми рубля, коли хочь.

– Ни, брат, не дам.

– Поличы, що теперь дерево коштуе, а такиж и робота не абы якая. Зроблено гладко, щыльно, що уложышь, то буде лежати.

– Одарка! Чым ты гэто так поплямила хусточку?

– Ничым.

– А гэто ж бачышь яки плямы. Отож прыде свято, то ничого тоби буде й на голову завязати, бач якая ты неувага.

– Для кого ты гэто зробиу скрыпку?

– От, хто купить, той игратимэ.

– Чы ты еще не ихау по сино?

– От зарез поиду.

– Господь жэ то видае, чы поправицца мое жэрэбятко, чы мо й не.

– Але ужэ теперь липш крохи стало пить, а напэрод то няк не пило.

– Мо далей, далей по маленьку чы не отойде.

– Ах, якая шапа хорошая. Лазарь! А кому ты зробиу гэтую шапу?

– Петрук! Го Петрук! Подай мни кожуха окрытиса, бо мни нищо вэльми холонно. Да еще й нунно. Коб тколе выблёвауса, тоб мо легчый було, а мни так тяжко, що не дай Боже.

– От як положили у хати пыдлогу, то крохи суший стало. Але що гэто значыцца, що столя кожын раз мокра?

– Немависти що тому за прычына.

– Тра буде спытатиса у дида Ониська, чы не видае вын, що гэто такэе.

– Продай ты, бра, мни гэтого гарапника! Алеж яки доуги. Ну, бра, гэтым заихаушы почым, то почухаецца, и на трэти день помацае. От у вэсильи то вжэ гэтаки бизун добрэ маршалку, тогды вжэ нихто не стый на дорози. Откуль ты иого маешь?

– Гэто мни, бра, дядько подаровау на памятьку.

– Ну, гэто добрая памьятка, кого займешь, то кожын памьятатимэ. Пожыч ты мни иого на яки час, от у нас вэсилье буде, то добре буде когонь потягнути.

– А як жэ ты иого пожуешь, чы хтонь украде, то ты мни вэликую шкоду зробишь. Ни, не дам, бра. Гэтакую рэч трудно нажыти, а як ты мни иого перевэдешь, то мни й жалю не стане.

– Да пожыч, бра, смилуйса, пожыч, побачыш, що я тоби по вэсильи с подзенькованнем одам.

– Ой, коли шкода, коб ты мни иого не пэрэвиу, то я гэтого боюса.

– Ганно! Го Ганно! Ничый собака прыбиг да як ухопиу нашу гусь за горло, да чысто передавиу. Яж думала, що вын ничыю чужую душыць, коли я побигла погледити, ажно гэто наша гуска.

– А щоб иого воуки зъли, бодай иого задавили, якая ж шкода, ды навэть старую гусь. Ах, моя доля, от тоби и маешь, ну що тепэрь й робити?

– Тра заризати, чы що?

– Ой, якая ж бо худая. Ну чому ты не гледила?! Ой, щоб тебэ моя дохля, як ты добрэ догледила.

– Мельян да Андрыя так мыцно ударыу по голови, що той аж юхою облиуса. У гэтым часи подходить й Старшына, да як попау ниякого кия, да як стау жэ вын бити Мельяна, то бидны й сам не видау що робиты, да гэто еще сказау старости и у цюну засадити, покуль той не проспицца. Назутрэй, бра, сказау выпустити, да еще пятнадцать раз ростягнуушы усыпау.

– Бач на иого и Старшына буу крохи сердиты.

– Такиж бо воно й варта було крохи. Гэтож вын уге дион чотыры седиу у корчми, и жынка иого прыходила по иого, але не послухау, покуль таки доседиуса.

– Чы не бачыу ты Грыц мои пуги?

– А тож там коло воза лежала, погледи онно добрэ, то й знайдешь.

– А где вона поделаса, як тая прыказка кажэ: «Не так шкода як не выгодиу, ничым буде коня поганяти».

– Отож то як воду потягло з болота. Гэто через гэтые дион тры так потягло, бо я нещо дауно буу тут, то еще воды довольно було, еще можно было чоуном переихати гэтую мистину, а теперь уге не переидешь.

– От коли то Божа мыць, где вона й деецца.

– Поихали ж нашы рыбаки на рэку, але як воны у пьятери невода тягнутимуть, то гэто же диво?

– Хиба не найдуть быльш людей, коб онно рыба була, то найдут способ.

– Тра гэтую овэчку з ягнятком у хату взяти, коб часом ягнятко не змэрзло, то шкода буде.

– Ох, я тоби стягну гэтою пугою, то ты будешь памьятати, як мэне чепати. Я тоби покажу, як жартовати зо мною. Коли я тебэ не займаю, то й ты мэне не займай. Займиса ж онно еще раз, то запрауды що по ушах заиду. От побачышь, коли я не прауду говору.

– Чы не позычыу ты у мэне часом уздечки з лейцами, Хартын?

– Ни, не позычау, у нас сяка-така своя е.

– От гладко пропала уздечка, здаецца й на дворы никого чужого не було, але от пропала, дай годи. Уздечка-то неособливая была, але шкода новых леец, вэльми добрые були.

– Вот я, брат, пять дней зарабатывал, да и полкопейки не дали.

– Кто поросенка уворовал, тому в ушах пищит.

– Не наша то сила, чтобы Старшину сменить, ибо об этом надо Мирового (Посредника) просить.

– На прошлой неделе косили сено, да еще до сих пор сыро. Через шесть дней и не высохло, ах, как бы Господь помиловал да дал погоду.

– Кроме пары лошадей еще пару волов имею, да пять овец и одного теленка, да и вся моя рухлядь (движимое имущество).

– Пусть уже как придешь, так будешь бранить меня.

– Мать! А мать! Один ягненок остался там во рву, а другого я принесла, а то никак не захотело идти, и осталось.

– Николай! Поди ты за лошадьми, да поедем в лес за дровами.

– Иосиф! Не твой ли это сундук?

– Мой, брат.

– А может быть ты его продашь?

– Продам!

– А что ты за его хочешь?

– Я бы хотел 1 рубль 20 копеек, да видно и ты такой покупщик будешь, как и те, что прежде у меня были.

– Но ты весьма дорого хочешь, вот возьми 1 рубль, если хочешь.

– Нет, брат, не отдам. Посчитай, что теперь дерево стоит, да работа-то не какая-нибудь. Сделано гладко, плотно, что положишь, то будет лежать.

– Дарья! (Одарка уменьшительно)! Чем ты это так попятнила платочек?

– Ничем.

– А это ж видишь какие пятна? Вот же придет Праздник, так нечего тебе будет на голову завязать, вишь какая ты не уважливая.

– Кому ты это сделал скрыпицу?

– Вот, кто купит, тот будет и играть.

– А ты еще не ехал за сеном?

– Вот сейчас пойду.

– Господь же то ведает, оправится ли мой жеребенок или нет? Только уже теперь лучше начал немного пить, а прежде то никак не пил. Может быть, дальше, дальше помаленьку не оправится ли.