Михаил Корабельников - Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

Среди юнкеров, защищавших Зимний дворец, действительно оказалось немало евреев: Февральская революция уравняла их в правах со всеми остальными гражданами, в том числе – и в военной карьере. Значительное число еврейских юношей устремилось в военные училища, и вот так они оказались среди редеющих защитников Зимнего дворца в этот злополучный день.

Далее поручик Синегуб пишет: «По Зимнему дворцу бродили группы пьяных офицеров. Они уже ни во что не верили и ничего не хотели делать». После получения ультиматума с крейсера «Аврора» о сдаче дворца, – иначе откроют огонь из орудий, ничто уже не могло поднять дух немногочисленных защитников Временного правительства. «В Зимнем дворце царил хаос, юнкера не знали, что делать, и бесцельно слонялись по коридорам, а офицеры не доверяли друг другу, потому что одни уже готовы были перейти на сторону большевиков, другие просто хотели убежать, чтобы не подвергать риску свою жизнь».

Настоящего штурма фактически не было. В то время как Синегуб с группой юнкеров провел удачную операцию по очистке некоторых помещений «Зимнего» от пробравшихся туда мятежников, полковник Ананьев, руководивший его обороной, капитулировал. Юнкерам – защитникам дворца – была обещана жизнь, Временное правительство было арестовано. П. И. Пальчинский, – горный инженер, во Временном правительстве – заместитель министра торговли и промышленности, – участвовал в переговорах с большевиками и министрами

Временного правительства об условиях сдачи. Когда он сообщил юнкерам решение правительства сдаться безо всяких условий, подчиниться силе, некоторые юнкера не хотели сдавать оружие:

– Прикажите открыть огонь!

– Бесцельно и бессмысленно погибнете, – последовал ответ.

Далее Млечин пишет:

«Синегубу и его юнкерам, оставив оружие, удалось преспокойно выйти из дворца. С изумлением поручик узнал, что офицеры штаба Петроградского военного округа и генерального штаба, узнав о начинающемся восстании, преспокойно отправились в заранее оборудованное убежище, где провели ночь, выпивая и закусывая. Утром там появился представитель ВРК большевиков, чтобы составить список офицеров, готовых сотрудничать с новой властью…».

Арестованных министров Временного правительства под охраной отряда красногвардейцев – от напиравшей толпы солдат и матросов, требовавших самосуда – отправили в Петропавловскую крепость. Их судьбы сложились по-разному, и правыми оказались те, кто постарался убраться как можно дальше от власти большевиков.

А. Ф. Керенский прожил долгую жизнь в эмиграции. Он пережил свою супругу и остался на чужбине в одиночестве. Отвечая на вопрос одного из журналистов о причинах победы большевиков в октябре 1917 года, Керенский сказал примерно следующее:

– Нужно было застрелить одного человека.

– Кого, Ленина? – спросил журналист.

– Нет, Керенского!

Итак, большевистская революция свершилась, и пора подвести некоторые итоги. Оценивая прошлое, мы смотрим на него с диспозиции сегодняшнего дня, ибо так проще. Но такой подход не вполне объективен, так как игнорирует обстоятельства происшедшего, нравы и настроения в обществе. В октябре семнадцатого большевики захватили власть путем практически бескровного переворота. Потом было пролито много крови, но это уже другая история, которая впереди. Далее возникают вопросы:

– был ли захват власти большевиками неизбежен, и какие могли быть этому альтернативы?

– был ли он незаконным и, следовательно, преступным?

Свою позицию по первому вопросу я изложил раньше. Вообще, любой революции, как говорил Ленин, предшествует революционная ситуация: это когда «низы» не желают жить, а верхи не могут править по-старому. По моему разумению, состояние «верхов» в этой ситуации является определяющим: именно когда «верхи» в силу собственной несостоятельности или из-за внешних обстоятельств не могут править по-старому – и происходят революции. А когда они могут, мнение «низов» обыкновенно никто не спрашивает: те подчинятся силе.

Ситуация в России к осени 1917 года сложилась вполне революционная как по причине слабости самого Временного правительства, уже не контролировавшего положение в стране, так и под воздействием внешних обстоятельств: провал предпринятого в начале июня наступления на германском фронте, нарастающая разруха, гиперинфляция, трудности со снабжением, развал армии и т. д. Все это привело к потере остатков популярности власти у населения. Особенностью революционной ситуации как таковой является ее изменчивость и «нетерпеливость». Если вовремя не воспользоваться ею, момент будет упущен. Поэтому Ленин так торопил захват власти большевиками: именно в момент их наибольшей популярности в столице у «низов». В случае промедления «маятник» настроений в обществе начал бы движение в противоположную сторону.

А какая другая власть могла бы восстановить порядок в стране, скатывающейся к хаосу безвластия? В данном случае порядок был восстановлен по-большевистски. Но могло быть – по-фашистски, с приходом какого-нибудь диктатора, что и произошло позже в ряде европейских стран. Не думаю, что большевистский порядок начала двадцатых годов в России, смягченный НЭПом, хуже фашистского. Впрочем, смотря на чей вкус.

Среди большевиков было немало идеалистов, поступками которых руководили отнюдь не шкурные соображения. Они действовали во имя коммунистической идеи переустройства мира, – как ее понимали. Почти все они, кому не повезло умереть раньше, потом сгинут в сталинском «Гулаге». Время конца ХК и начала ХХ веков в Европе и в России было временем «пассионариев», породившее немало ярких личностей в политике, науке, искусстве, литературе. Были среди них и революционеры. Потом народ измельчал. Пассионарии сошли с политической арены, наступало время прагматиков и циников.

Вопрос «законности» революций или их «незаконности» относится, скорее, к области философии, нежели права. Вся история человечества с древнейших времен движима войнами и революциями. Такова природа человечества. Эти катаклизмы подобны тектоническому сдвигу в земной коре под действием накопившейся внутренней энергии, землетрясению в природе, – если возможно такое сравнение.

Конечно, любой революции предпочтительно бескровное эволюционное переустройство политической системы под новые реалии развития общества: экономические, научно-технические, демографические и прочее. Но непременным условием эволюционного развития является зрелость общества и, прежде всего, его элиты. Там, где элита несостоятельна, неизбежны регресс и деградация с перспективой распада государства, или происходит революционный взрыв. И, когда совершаются революции, «законники» стоят на последнем месте в ряду тех, кто судит о них. Успешная революция признается, по меньшей мере, закономерной.