Михаил Корабельников - Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

Если сравнивать Февральскую революцию 1917 года с Октябрьской, то первая, по моему разумению, выглядит несравненно менее «законной». Февральская революция разрушила устои российского государства и прикончила саму 300-летнюю Романовскую монархию, которая вместе с православной церковью была, если хотите, естественной духовной средой и естественным законным воплощением власти для большинства населения страны, кроме части интеллигенции и либеральной буржуазии – сторонников конституционного строя. В этом плане, с учетом действовавших юридических норм и государственных уложений, Февральская революция представляется мне совершенно «незаконной», хотя исторически назревшей. А между тем ее легитимность у нас почти никто не ставит под сомнение, кроме оживших монархистов да русских националистов.

В марте 2010 года в Мосгорсуде слушалось дело группы «наци», именуемой «Белые волки», на счету которой было более 30 убийств, совершенных примерно за год. По причине несовершеннолетия ее главарю Артуру Рыно за все его «художества» не могли дать более 10 лет лишения свободы. Такова юридическая норма. Свои злодеяния этот маленький, но очень перспективный нацист мотивировал, среди прочего, ненавистью ко всем формам власти в России после свержения царя Николая II. Такой образ мысли в свои юные годы он не мог усвоить самостоятельно. Помогли старшие товарищи-наставники. Интересно еще и то, что Рыно оказался наполовину чукчей, и если это – очередной анекдот про чукчей, то очень скверный. Учитывая его выдающиеся заслуги, товарищи по борьбе применили к юному нацисту «расовую амнистию». Теперь он «равный среди равных» и даже первый среди равных.

Совершив переворот, большевики передали власть из рук Временного правительства – незаконнорожденного дитяти Февральской революции – Второму съезду Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Этот акт я не могу считать незаконным, ибо Советы явились демократически избранным, во всяком случае, от значительной части населения России представительным органом власти, а Временное правительство никто не избирал. Собравшееся в Петрограде вскоре после Октябрьского переворота Учредительное собрание, призванное по первоначальному замыслу решать вопросы политического устройства России, запоздало, так как вопрос о власти был уже решен – это власть Советов.

В Учредительном собрании, на скорейшем созыве которого в свое время настаивали и большевики, последние имели 22 % от общего числа делегатов, а большинство его представляли эсеры, включая левую фракцию, примкнувшую к большевикам. Однако от обеих столиц и ряда крупных городов России представительство большевиков в Учредительном собрании было намного больше и достигало 40–45 %. Учитывая, что все политические вопросы решаются в столицах, такое соотношение голосов если и не обеспечивало большевикам вместе с их союзниками решающего перевеса, то превращало бы Учредительное собрание в клуб бесконечных дискуссий, в то время как реальная власть в стране уже была в руках большевиков.

В современном мире вопросы преемственности власти решаются демократическим путем всеобщими выборами, и легитимность этой процедуры никем не оспаривается. Однако это не помешало приходу к власти нацистов в Германии в 1933 году. Получив вместе со своими союзниками парламентское большинство, нацисты путем ряда последовательных законодательных актов «перекорежили» вполне респектабельную конституцию Веймарской республики, ликвидировали политические свободы и все политические партии, за исключением своей собственной, радикально покончили с оппозицией. Немецкий народ, подвергшийся за годы их правления перевоспитанию в национал-социалистическом духе, рукоплескал своему фюреру до тех пор, пока не наступила катастрофа.

Нечто подобное мы наблюдаем в нашем хранимом Богом отечестве, хотя и в смягченном виде, без фанатизма. Наша Государственная Дума в лице ее направляющей силы – партии «Единая Россия» – и нескольких сателлитов, изображающих оппозицию, в течение десятилетия пребывания у власти с упорством бульдозера разрушала избирательную систему российского государства для того, чтобы никогда эту власть не терять.

Отменены выборы по «одномандатным округам», в которых могли побеждать в конкурентной борьбе независимые кандидаты. Повышен порог прохождения партий в Государственную Думу с целью не пустить в нее небольшие партии демократического толка. В избирательных бюллетенях отменена графа «против всех» и одновременно исключен порог явки. Теперь критически настроенный электорат, игнорирующий выборы с заранее известным результатом, может не беспокоиться: выборы признаются состоявшимися при любой явке избирателей.

Законодательными нормами и фильтрационными действиями управляемых избирательных комиссий так называемая «несистемная оппозиция» намертво отсечена от избирательного процесса. Это делает почти невозможным обновление партийного состава Думы. В то же время обезличенные партийными списками думские депутаты никакой ответственности перед избирателями не несут.

Сюда же добавим «временное» решение о назначении губернаторов президентом вместо их избрания населением в соответствии с конституцией России; сюда же – увеличение президентского срока с четырех до шести лет, и срока полномочий Государственной Думы – с четырех до пяти. При этом одно и то же лицо может избираться президентом два срока подряд, затем после перерыва еще два срока и так далее: «эх раз, еще раз, еще много, много раз». И так – до естественной кончины, как и водится у нас на Руси.

Кроме упомянутого, в избирательное законодательство внесены:

– запрет на создание избирательных блоков, которые облегчили бы возможность избрания небольшим оппозиционным партиям, нарушающим установившийся монолит единомыслия традиционных думских фракций;

– запрет на включение в партийные списки представителей других партий;

– запрет на внесение денежного залога при регистрации кандидатов, идущих не от партий;

– запрет на работу на выборах наблюдателей от общественных организаций;

– запрет на агитацию в телеэфире одних кандидатов и партий против других. При этом, располагая неограниченными медийными возможностями в плане односторонней агитации, сама партия власти остается на телеэкране вне критики.

Трудно отыскать что-либо подобное в законодательстве цивилизованных государств, однако это и есть лицо «суверенной демократии» по-российски.

Подобные законодательные меры, – принятые, надо признать, с молчаливого согласия равнодушного населения, – плюс монополия на средства массовой информации, плюс административный ресурс позволяют нынешней партии власти со всем ее чиновничьим аппаратом доминировать в политическом поле. Вместо того чтобы оппонировать исполнительной власти, как это принято повсеместно, российский парламент главной своей задачей ставит эту власть обслуживать. В нынешнем исполнении Государственная Дума, по моему разумению, является только конституционным прикрытием российского самовластия.