Всеволод Воробьёв - Комендант острова Солнечный и другие

Дальше, на открытом пространстве начиналось то, что Влад считал своей гордостью – парадный плац. Вспомнив своё детство и первый пионерский лагерь где-то под Сестрорецком, он по памяти постарался воспроизвести эту пионерскую парадность. Выспросив у Сергея – где была раньше площадка для построений, он слегка расширил это место, убрав несколько кустов и молодых сосёночек так, чтобы невозможно было догадаться о том, что тут росло. Хилый флагшток при перевозке сломали, и из крепкой сухостоины он сделал новый, повыше, подстругав рубанком все шероховатости. Теперь, поставленный на самом видном и освещённом месте, с продетым в скобки капроновым шнуром он ждал лагерного флага, о котором слышал, что пошит новый. Но главной его гордостью была разметка линейки построения, пробитая полосами из разведённой извести, приехавшей тайно в мешке вместе с кирпичами. Владу при возведении этого украшательства удалось внушить ребятам, что парадная линейка – лицо любого лагеря, и они старались, как могли. Таким же образом они разметили и волейбольную площадку. Восстановили на место по подсказке того же Сергея и два стола для настольного тенниса.

Заглянул он и к туалетам, прячущимся за можжевеловыми кустами. Это были единственные, сохранившиеся от прошлого года постройки, лишь у одного нужно было подправить крышу, да оборвать вокруг крапиву в рукавицах, что были взяты заботливым Константином у завхоза ДПШ.

От большой поляны хорошо протоптанная дорожка вела к берегу Вуоксы и обрывалась там, где в двух метрах от уреза воды торчала пара чёрных свай, не унесённых ледоходом. Тут, по утверждению ребят «старичков» и должен находиться пирс с причаленным к нему лагерным флотом, чего сейчас так не хватает для законченного вида лагеря. Но Игорь Юрьевич ещё в городе говорил, что с лодками и пирсом Владу заниматься не надо, приедет кеп Володя и займётся этим сам, а десанту – дай, Бог, справиться бы с основными работами.

– Кажется, мы сделали всё, что от нас ждали – с радостью думал Влад, заканчивая обход. А большего мы бы просто не смогли или не успели…

А время, тем не менее, приближалось к часу дня, сроку, на который предполагался приезд, и все невольно прислушивались к любым автомобильным звукам.

Влад у завхозихи соседнего лагеря раздобыл красную повязку и «украсил» ей самого нарядного из старой семёрки – ему предстояло открыть шлагбаум.

И всё же чуть не проворонили. Колонна подъехала так тихо, что лишь почти перед шлагбаумом Влад заметил меж сосен какое-то движение.

– Дуй бегом – крикнул он дежурному с повязкой.

Впереди, урча мотором на второй передаче, катила Чаплыгинская «Победа», где рядом с Игорем сидела моложавая женщина. За ними – «Москвич» с полным комплектом пассажиров и государственным номерам, а дальше пяток львовских автобусов, сквозь окна которых пестрело белым и красным цветом и доносились весёлые голоса. «Победа» привычно свернула к маленькой группе палаток, за ней последовал «Москвич», а автобусы поехали к широкому пространству и, давя к ужасу Влада белую разметку, остановились вразброд, заняв почти всё свободное «парадное» пространство. А куда им было ещё?

Вся территория, до этого такая тихая, наполнилась шумом, криками, суетой, и на какое-то время у Влада выключилось не то, чтобы сознание, но понимание происходящего. Что-то ему говорил и хвалил Чаплыгин, пожимал руку Колодезников, кому-то его представляли. Но всё это происходило как бы не с ним, и тревожила только одна мысль: – А что мне теперь нужно делать? Он увидел тихую стайку своих ребят, столпившуюся около кухни, и пошёл к ним, понимая, что вокруг него всё разворачивается сейчас по какому-то строгому сценарию, в котором ни ему, ни им места пока нет.

Из прострации его вывел звук горна. – Ага, подумал он – а ведь я когда-то в лагере тоже недолго был горнистом. А какой сигнал он играет? Кажется, к построению! А ведь там автобусы! Но, кажется, они зарычали двигателями и начинают выезжать… Интересно, сильно они повредили мою линейку? Мою? При этой мысли в голове стало проясняться, и он пошёл искать Чаплыгина.

– Хорошо, что ты сам появился, я уж хотел посылать за тобой – быстро заговорил он – Видишь, и Колодезников пожаловал, и райком комсомола. Кстати, твоя показуха с линейкой им понравилась – он улыбнулся – Жива, значит, в тебе ещё армейская закалка.

– Да это я так – только и смог ответить Влад.

– У меня к тебе две просьбы: подежурь сегодня с орлами, пока этот кавардак не придёт в норму. Я тебе ещё пяток помощников привёз, подсуропил интернат, но зато человечка дал на роль вожатого – хорошего молодого парня из воспитателей. У тебя сколько их было-то?

– Семнадцать – мрачно ответил Влад.

– Значит, будет двадцать два, нормальный отряд, а главное – однородный, со своим человеком и, значит, меньше будет хлопот. А вторая – он помедлил – Давай-ка строй лагерь, докладывай райкому о готовности к открытию, там «Второй» приехал и пока у него рожа довольная. У меня на райком кое-какие виды имеются, их же исполком к нам в шефы определил и в кураторы, так что надо «поиграть» с ними. Не забыл ещё, как командовать надо – он опять улыбнулся. А орлов своих собери и выстави перед строем, ишь, какие они у тебя сегодня нарядные.

Вокруг поляны кучками (по отрядам – сообразил Влад) были сложены детские вещи – сумки, рюкзаки, маленькие чемоданчики. Строгого вида девушки-вожатые и один парень (тёмный низ, белый верх и красный галстук) сбивали ребят в две шеренги на «Владовой» полосе, чуть подпорченной колёсами автобусов. У флагштока степенно собралось начальство.

Игорь, уже показав Владу «Второго», вышел перед затихающим от разговоров строем и объявил:

– Слово для доклада о готовности лагеря предоставляется дежурному инструктору. Влад весь подобрался и со злой мыслью – Сейчас я вам отрапортую, вышел перед строем.

На несколько секунд, затмевая всё остальное, промелькнуло в памяти: день приезда, первые разговоры с недоверчивыми пока мальчишками, первая палатка, поставленная для Константина Палыча и вторая для груды вещей, поскольку грозил пойти дождь, а только уж потом для себя, и ещё, и ещё и, как завершение – эта парадная и уже слегка затоптанная линейка. Он окинул взглядом весь строй этих нарядно одетых мальчишек и девчонок с красными галстуками или комсомольскими значками, глядящих на него, как ему показалось, с надеждой. – Чёрт побери – чуть не ругнулся он вслух, а сердце вдруг радостно забилось – ведь это же для них, а не для этого верзилы-второго сделал он с ребятами всё, и не верзиле он должен докладывать, а этим, чего-то ждущим от него ребятам… С посветлевшим лицом он сделал ещё несколько шагов, чтобы встать перед центром строя, и зычным голосом крикнул: