Миша Бастер - Ассы – в массы

Но он не тянул. И вот когда уже я совсем перестал общаться с этой конфоркой, из Питера примчался Миха Длинный (Кучеренко) – мол, Гарик, спасай Цоя, а то банда «голубая устрица» его засосет. Тогда уже об этом всем просочилась кой-какая информация, но я не мог поверить и отказывался верить.

Я подсаживал Цоя на «Джой Дивижн» и «Свонс»; пришлось показать ему на личном примере, как забиваются люди. С Жанной Агузаровой было все неясно, куда это вытечет, хотя она билась со всей группой за вновь созданный имидж, за вещи, мной подаренные, которые ей запрещали одевать на выступления. А Цоя действительно было жалко, и прямо на его глазах я тогда забил хама и бросил ему под ноги. Его, конечно, перетряхнуло, и он въехал в жесткий имидж и способы защиты от негатива. Приблизительно так же, как Джима Моррисона пробило после того, как в детском возрасте в него попал дух мертвого индейца. После этого и произошли те самые метаморфозы, появилась песня «Группа крови на рукаве». Конечно, не навсегда. Конечно, вся эта нездоровая ситуация отразилась на творчестве и текстах. Густав доводил до слез Гаспаряна и тянул всех непонятно куда. Но, так или иначе, этим можно объяснить то, что Виктор ушел с головой в работу и замкнулся в себе окончательно, хотя до этого активно участвовал во многих совместных акциях, рисовал картины.

При этом отдадим должное Тимуру. Дело-то он свое продолжил. Как он вышел на Соловьева, я по большому счету не знаю, меня там уже не было – возможно, через Друбич. Фильм получился слабоватым. Хотя возможности, фактуры и истории для этого были. В результате вместо Сережи Жегло на главную роль попал, конечно же, Сережа Бугаев, а московская часть «Ассы» в фильме была не задействована вовсе. Уже был Тегин с индустриальной тибетско-русской музыкой, Катя Рыжикова, Гор, Иренчик с модельным домом, Мамонов, Орлов. Даже Курехин не попал в фильм, но ему потом Гребенщиков помог. А что получилось – вы видели сами, сами выводы и делайте. Единственное, что по этому поводу можно сказать, – режиссер тут не особо причем, кого приводили, того и снимал. Все равно туда попали какие-то культовые объекты и люди, уже хорошо. В то время модно было обозначать, что «Асса» – это прорыв, но только все, кто это озвучивал, имели в виду весь процесс, инспирировавшийся в обеих столицах, во всех околокультурных слоях.

При этом Соловьев договорился в 88-м году о премьере «АССЫ» вроде как в «Ударнике», но премьерный показ буквально за неделю перенесли в ДК МЭЛЗ. Тогда была еще иллюзия, что Перестройка, что все равно все будет ярко. Все ключевые позиции по музыке, перформансам, моде и живописи были заняты своими, как тогда казалось, соратниками. Нужно было еще кино; про «Поп-Механику» и процесс. Это было снято, но вовремя не вышло – хотя все равно о Курехине, Тегине и остальных узнал весь прогрессивный творческий мир. А сама питерская часть процесса подзагнулась уже к середине девяностых, и как мне кажется, эстетические расхождения наложились на неумение распоряжаться финансовыми ресурсами в новых условиях. Тенденция, измененная Тимуром в «Новой академии», объединила новых художников под этим брендом; при этом бывшие участники процесса как-то оказались в стороне, а «Асса», изначально составлявшая синтез профессионального искусства и новейших маргинальных движений, расслоилась на несколько проектов и продолжила свое существование в иных формах.

М.Б.Другими словами, артистический мир отделился от cубкультурного и формализировался?

Г.А.Связи старые какие-то тоже остались. Приезжал ко мне и Гор, и Джамаль, который сейчас на пару с Дугиным думу развлекают. Был он и тогда крут, ходил в Гималаи, читал множество книжек умных. Но тогда молодежь не только про Евразию не хотела знать, вообще отрицала все на корню. Катя Рыжикова, Иренчик, которая вскоре уехала в Лондон. Туда же позже уехал Леша Блинов-Белый, который до сих пор делает какие-то киберпанковские проекты с лондонской тусовкой. Была еще такой модельер Лена Худякова, которая так же уехала в Лондон. Я не мог их так просто бросить, но уже вписался в другой процесс. Революция не может быть постоянной и длиться вечно, поэтому движению была придана новая форма. Задача была: каким-то образом перенести события в Москву.

Я уже знал Джонника, Хирурга, Алана с Уксусом и Хэнка, которые участвовали в показах. Появилась «Авария». Запредельной наглости «гадюка». Я тогда после «свансотерапии» был весь высохший, почти черный. С горящими глазами и сильно севшим голосом вещал из своих салонных комнат, которые я оборудовал у Гоши Острецова. Уголок «дурева»… Гоша был молодым талантливым художником, делавшим очень интересные картины, похожие по стилю на Иналовские. Он сразу влился в коммуникацию и общался со всеми интереснейшими арт-единицами города. Общался и с «Мухоморами», с модельером Леной Зелинской и с приехавшими вместе с Сергеем Ануфриевым одесситами. Туда же приезжал Курехин с Башлачевым, и эта квартира работала как салон и коммуникативное звено. Позже Гоша уехал во Францию, где тоже сделал серию проектов совместно с известными французскими художниками, а ныне работает с художественным кругом Гельмана.

А мне уже как-то все равно эта возня в среде художников надоела, к тому же начался прессинг на улицах. Раньше мы гуляли спокойно, разодетые, а тут до нас с Иренчиком впервые докопались какие-то ребята в кепках. Драки не было, но тогда я понял, что это и есть те самые «любера», о которых мне Хирург уже рассказывал. Неформалов в Москве в 86-м году я не часто встречал, но уже знал, что они есть и воюют за свою свободу. А в 87-м началась настоящая уличная война, в которой именно Саша Хирург взял на себя роль неформального лидера и с которым скооперировались многие лидеры разрозненных тусовок.

В начале 87-го года Саша Грюн и Леша Блинов-Белый познакомили меня с дальневосточными панками. Привез Ника Рок-н-ролла, Микки и Германа Челюсти. При этом со студентами-неформалами как-то не очень получалось. А дальневосточники были уже матерые анархисты. Люди дикие, но через этот дикий драйв, способные дать такой копоти, которой нельзя было получить от сверхкультурных начитанных «революционеров». Коля был на пафосе диссидента, в образе ссыльного. Винтили их из-за стремного вида постоянно. Я их переодел в «панк-аристократов» и они совсем распоясались. Уже стали проводится в Москве первые рок-концерты, и мы их стали посещать. Потом, когда Хэнк сказал, что им дали базу и что они будут выступать в Горбушке, мы с удовольствием подтянулись к участию. Во время выступления на сцену вылезли Грюн, Авария, Ник Рок-н-ролл – и мы дали настоящее первое панковское шоу в Союзе. Ту же «Ассу». Но в стиле панк-хардкор.