Николай Свистунов - Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра

Зотина утащили, я скомандовал: «Шагом марш на паспортный контроль». Мы быстренько прошли таможню, стоим, ждем президента. Хорошо, что быстро подошли встречающие нас итальянцы. Я им объяснил, в чем дело, и они побежали улаживать конфликт.

Через несколько минут из кабинета для досмотра выходит Зотин. Мы чуть не упали. Представляешь картину. Маленький, черные волосы взлохмачены, глаза горят бешеным огнем, галстук на боку, рубаха торчит из-под пиджака, рукава длинные висят, а из расстегнутой ширинки цветные трусы виднеются. И смеяться нельзя, и терпеть мочи нет. Я прижался к стене, давлюсь от хохота. Итальянцы, все красные, бегут к нему навстречу. Зотин матерится. В общем, картина та еще.

Вот так, Николай, мы приехали в прекрасную страну Италию. А дальше все просто. Вокруг одна лесть и подхалимаж. Каждый день пьянка до упада. Видимо, руководители фирмы «ФАТА», по приглашению которой мы попали в Италию, поставили себе задачу напоить марийцев вусмерть. Чтобы проще было подписать контракт. Приемы, банкеты – все на халяву. Члены правительственной делегации, разумеется, упились. В Турине по одному из местных телеканалов прошел сюжет, как пьяные марийцы валялись на столах. Кошмар. Называется, посмотрел Италию. Ивенский еще налил коньяка и залпом выпил свою порцию.

– После неудачи с голосованием по моему назначению работать стало невозможно. Идешь по коридору, а они, сволочи, морду отворачивают. Представляешь, оказывается, им мой рост мешает. Видите ли, Зотин маленький, метр с кепкой, а я большой, метр девяносто восемь. Вроде как мой рост его унижает.

Выпили еще. Я молчу.

– Вчера, представляешь, – продолжил он, – остаюсь вечером на работе. То да се, бумаг накопилось много. Вдруг звонок: президент вызывает. Бросаю все, бегу. Захожу. Стоит, сволочь, пьяный в хлам. Вдруг достает пистолет и наводит на меня. Я-то знаю, что у него боевой Макаров, он им часто хвалится. Думаю, шутит, а он: «Молись, проклятый демократ, сейчас я тебя убью». Испугался не на шутку. Ведь убьет, сука, и ничего ему не будет. Трясусь, ноги чуть держат. Веришь, чуть не обоссался, в яйцах тепло стало, будто потекло что. Кричу: «Какой я демократ, Владислав Максимович! Я же с вами, старый коммунист. Я и партбилет сохранил».

– Да, – рука его дрогнула, – а я свой выбросил, испугался, что президентом не стану. Время было такое. Все из партии бежали. Ладно, Лёня, иди. Не буду тебя сегодня убивать. Ты еще пригодишься, хотя и еврей.

– Представляешь, что со мною было. Я уже всех богов вспомнил, и иудейских, и православных. Вот скажи, как мне с ним работать? Я ведь чуть на колени перед ним не упал. В голове несется: упаду на колени, может, простит. А так убьет ведь, сволочь. Стою, метр девяносто, и чуть не падаю. А этот клоп, сволочь, крутит пистолетом, словно это не оружие с боевыми патронами, а детская игрушка.

Чуть не плача от обиды, Леонид Михайлович откинулся на спинку дивана и перевел взгляд в потолок.

Время новоселья истекло. Я, как мог, успокоил его, что-то пошутил. Позвал жену, мы стали собираться на выход. У самой двери Леонид Михайлович склонился к моему уху и с невиданной страстью прошептал:

– Книга будет интересной! Я им устрою.

Написал он эту книгу или нет, я не знаю. Только с некоторых пор с ним стали происходить странные вещи. Он начал жаловаться на здоровье, на страшные головные боли. Почти месяц пролежал в стационаре. Мне стало за него страшно.

Слух о том, что Ивенский пишет некую книгу о власти, разлетелся по кабинетам и офисам. Зотину эта информация понравиться не могла, особенно в канун президентских выборов. Ивенский знал власть изнутри и мог сказать многое.

Леонид Михайлович Ивенский покончил жизнь самоубийством.

До сих пор у меня есть стойкая убежденность, что без вмешательства медицины там не обошлось. Возможно, когда он лежал на больничной койке, ему что-то вкололи. Возможно, перелечили или, наоборот, недолечили. Как бы то ни было, но однажды воскресным утром Леонид Михайлович, находясь на кухне новой квартиры, в одних трусах неожиданно выбросился с девятого этажа. Вроде как самоубийство. Но он так любил жизнь, свою семью, детей, что поверить в это было невозможно.

Кстати, после его смерти министром здравоохранения стал Виктор Петрович Рассанов. Загадочный человек. Он тоже покончил жизнь самоубийством. Выстрелил в голову из охотничьего ружья.

Тем временем со стремительностью скорого поезда Москва – Йошкар-Ола приближались выборы президента Марий Эл. Несмотря на большое количество кандидатов, реальный оппонент у Зотина был один – Вячеслав Александрович Кислицын, глава администрации Медведевского района.

По моему мнению, Кислицын – счастливчик. В жизни ему очень везло. Конечно, везет тому, кто везет, но и благосклонность фортуны дорогого стоит. Жизненный путь этого человека вызывает удивление.

Маленького роста, крепкий и коренастый, в детстве он занимался боксом. Привычку драться по поводу и без сохранил до зрелых лет. Уже взрослым человеком заочно получил высшее образование, что несильно сказалось на его эрудиции и манерах. Мысли он формулировал плохо. Но при этом страдал ораторской болезнью. Говорить мог часами. Его речь имела одну парадоксальную особенность. С одной стороны, он говорил обо всем, что думал, но с другой – о чем думал, не говорил. Потому его спичи состояли из рваных кусков, понятных только ему одному. Боксерская закалка и правильное понимание сути власти помогли ему выстроить свою карьеру. Нахальства и наглости у него было на троих. Не понимаю, с какого перепугу, но он считал, что ему по плечу любая должность, включая президента России.

В Медведевский район Кислицын приехал после срочной армейской службы. Быстро понял технологии продвижения по карьерной лестнице. Если ты сильный, тебя должны бояться. Если другой сильнее тебя, угождай, говори то, что он хочет слышать, а при случае наступи ему на горло.

Свою трудовую деятельность он начал в районном спорткомитете. Энергичного парня заметили и предложили новый участок – сельсовет. Наладив знакомства, он неожиданно становится руководителем районного объединения общественного питания. Но это была не его стезя. С хлебной должности Кислицын уходит на землю: принимает отстающий колхоз «Победитель».

На новом месте пригодился спортивный опыт. Председатель-боксер регулярно и с удовольствием колотил пьяниц и тунеядцев. За несколько лет отстающее хозяйство выбилось в передовики. Кислицын был серьезным председателем. Умным, жестоким, хитрым. Он сразу понял, в чем его преимущество. Он руководил хозяйством, в его подчинении были мясные и молочные фермы, что в стране тотального дефицита при умелом обращении становилось существенным козырем. Кислицын присмотрел в руководстве Марийского обкома КПСС нужных людей и охватил их своим вниманием. Его старания заметили. И за безупречную работу по подъему сельского хозяйства предложили повышение. В 1989 году он становится председателем исполкома Медведевского района. Самого богатого сельскохозяйственного района, который со всех сторон окружают столицу Марий Эл. Перед Кислициным раскрылись новые горизонты. Земли и реки, мясо и молоко, рыбалки и бани: все лучшие куски были в его руках. Йошкар-Ола лежала у его ног.